Пути Предназначения

— Ну? — глянула на подчинённого.

— Задайте дату — 10 октября 2131. Найдите Бенолию, а на ней — общепространственные координаты Каннаулита. Теперь найдите Гард и координаты его Главных врат. Соедините их прямой линией. Как видите, в означенную дату взаимное расположение планет такое допускает.

— Взаимное расположение планет допускает такое четыре раза в год, — заметила майор.

— Но только десятого октября этого года линия соединения проходит через Серебрянку, планету республики Цзинь Чжунь.

— И что? Серебрянка — маленькая провинциальная планетка, никогда не играла никакой хоть сколько-нибудь серьёзной политико-экономической роли даже в самой Цзинь Чжуни, не говоря уже обо всём Иалумете. Там и заселён-то всего лишь один материк из пяти, да и тот процентов на сорок.

— Всё верно, — кивнул капитан. — Сама по себе Серебрянка никакого интереса не представляет. Но есть там нечто важное, о чём знают только местные уроженцы. Например, я.

— Что за театральные паузы? — рассердилась начальница. — Говорите короче.

— Близ орбиты Серебрянки находятся Ойкуменские Врата. Те самые, которые по неведомым причинам закрылись более двух тысяч лет назад.

— Что? — ошарашено переспросила начальница.

— Серебрянка с самого начала освоения Иалумета и вплоть до самого Раскола была единственной перевалочной станцией между капсулой и Ойкуменой. После того, как Врата закрылись и связь с Ойкуменой утратилась, жизнь на Серебрянке пришла в упадок, о транспортных базах забыли. Но Врата, пусть и закрытые, остались.

— Мать благодатная, — прошептала начальница. — Мыслимо ли такое?

— Так что вы скажете, майор, заслуживает моя информация одного неудачного контракта или нет? Без Лайтвелла всех подробностей мне было бы не узнать. А единственным способом заставить его разговориться стал контракт. Я вынужден был рискнуть.

— И правильно сделали. Немедленно составляйте подробную докладную на моё имя.

Капитан ушёл. Майор в задумчивости прикусила губу. До конца в правдивость бенолийской легенды не верилось.

Но если правильно повести дело, то уже недели через две майорский кубик на погонах сменится подполковничьим.

Майор ещё раз глянула на карту, затем — на стену, на плакат с одной из небесных картин Ойкумены. Как же красив Потерянный Мир! И как недоступен…

«Воссоединение грядёт», — гласила надпись на плакате.

— Мать благодатная, — взмолилась координаторка, — вразуми, подскажи: правдива ли весть о твоём посланнике.

= = =

Еженедельно по субботам весь персонал Императорской башни от уборщика до старшего референта получал оценку своему служению. Диапазон её воплощения широкий — это может быть и денежная премия, и порка.

Теньм-девять, сегодняшний напарник Клемента, быстро и аккуратно обрабатывал его в кровь иссечённую хлыстом спину биоизлучателем. Через пятнадцать минут глубокие ссадины исчезнут, и Клемент вновь будет пригоден к работе. Обычно теньмы обходились без медицинской помощи, но государь разгневался на неудачу с Джолли и стандартное наказание приказал отмерить в тройном объёме.

Личные ошибки порученца стали причиной невыполненного приказа или объективные обстоятельства, как в деле с Джолли, никогда никакого значения не имело. Слуга, не оправдавший доверия господина, кару, предусмотренную «Табелем о наказаниях», получить обязан. Так всегда было, так есть и так будет вечно, как вечен сам Алмазный Город.

— Готово, — сказал девятый.

Клемент надел форменную рубашку, куртку. Причесался. Проверил, как ложится в ладонь маскированное оружие. Всё в порядке, можно заступать на дежурство.

— Тебе что, понравился хлыст? — спросил вдруг девятый.

— Нет, — с удивлением глянул на него Клемент. — Как такое может нравиться?

— А что тогда лыбишься?

— Тебе показалось, — ответил Клемент и, сам того не замечая, снова улыбнулся.

Боль телесная вытеснила боль душевную. Воспоминания и сомнения исчезли.

— Побыстрей давай, — сказал девятый. — Капитан уже в приёмной, опоздаешь на развод, такую добавку к уже имеющемуся получишь, что мало не покажется. И я с тобой заодно.

На развод они всё-таки опоздали на целую минуту, но Серый капитан, командир Сумеречного подразделения, высокий крепкий наурис шестидесяти трёх лет, сделал вид, что ничего не заметил.

— Второй-восемнадцатый, — зачитывал он лист распределения постов, — спальня. Четвёртый-одиннадцатый сменщиками. Пятый-двенадцатый — двери спальни, сменщиками седьмой-тринадцатый. Девятый-четырнадцатый — кабинет, шестой-двадцатый сменщиками…

Клемент опять улыбнулся. Жизнь вернулась в привычное русло.

* * *

Гюнтер и представить себе не мог, что в Бенолии такая жестокая безработица. На место плантационного повара претендовало не меньше полусотни людей, и не глянься он чем-то первому старшине участка Николаю Ватагину, работы Гюнтеру никогда бы не получить.

— Жить будешь в моём купе, — сказал Ватагин. — У меня вторая койка свободна.

Гюнтеру вмиг стало не по себе. А что если…

— Да не бойся ты, — фыркнул Ватагин. — Ароматы жёлтых цветов не влекли меня никогда. А вот в общем вагоне познакомить с ними могут запросто. И не в одиночку, а целым букетом. Ты ведь из бывших студентов?