Пути Предназначения

— Котёнок. Сам рыжий, а на животе и на голове белые пятна — как фартук и шапочка. И передние лапки белые, как будто в муке. Я его здесь нашёл, на заправке. Пилоты говорили, что он похож на пекаря. Я и назвал его Пекарь. А этот… Он сказал, что котят только в грязных крестьянских халупах держат. Тогда она бросила Пекаря в бочку. Он плакал. Так, как люди плачут. Кричал. Крышку царапал. Ему было очень больно?

— Это быстро закончилось, — ответил Клемент. Он положил на барную стойку деньги, подошёл к племяннику. — Тебе нельзя здесь оставаться. Пойдём.

Мальчик послушно шёл следом. Клемент чувствовал его разочарование и обиду. «Он ждал от меня чего-то. А я обманул ожидание. Но что я мог сделать? Воскресить утопленного котёнка?»

— Через час я уезжаю, — сказал Клемент вслух. — Далеко.

Мигель не ответил.

Они вышли из кафе в фойе гостиницы. Клемент взял у портье ключ.

— Номер оплачен до утра. Можешь подождать там, пока дома всё успокоится.

— Нет! — метнулся в сторону мальчишка.

— Я туда не зайду, не бойся, — усмехнулся Клемент. — И никто не зайдёт. На двери есть задвижка, ты можешь закрыться изнутри. Ну так что, берёшь ключ?

Мигель смотрел настороженно. Клемент вернул ключ портье.

— Я передаю свой номер вот этому юному джентльмену.

Портье бросил на Мигеля равнодушный взгляд, кивнул и вновь вперился в стереовизор — там показывали гладиаторские бои.

Клемент выбрал кресло в уголке фойе, сел, удобно откинулся на спинку, полузакрыл глаза. Дурацкий сегодня день. Даже напиться в хлам, и то не получилось. «Кстати, а я вообще когда-нибудь напивался? Ни разу. Пусть это не то событие, которым можно похвастаться, но оно присуще миру живых. Я же так и остался тенью».

Подошёл Мигель.

— У вас тоже утопили котёнка, досточтимый? Я знаю, что бабушка и дедушка Алондро были не очень добрыми.

Клемент посмотрел на Мигеля, усмехнулся невесело:

— Да, добрыми они не были, что верно, то верно… А бабушка и дедушка Кван? Они добры с тобой?

— Они с нами не разговаривают. Ведь они диирны, а Диего Алондро всего лишь даарн. Когда Бланка вышла за него замуж, Диего думал, что тоже станет диирном. Но Кваны лишили Бланку родового имени. За это Диего её и бьёт. Не только за это, за всякое другое тоже, но чаще всего за это. — Мигель с настороженностью и опасением посмотрел на Клемента. — Он… Ну этот… Диего… Он хочет отобрать у вас имя.

— Я перестану быть даарном, — сказал Клемент. — И досточтимый господин Мигель сочтёт недостойным разговаривать с простокровкой.

— Нет! — замотал головой Мигель. И спросил умоляюще: — Ведь вы всё равно останетесь моим дядей, правда?

Клемент посмотрел на Мигеля с удивлением.

— Зачем тебе это?

Мигель не ответил, только подошёл на шаг ближе.

— Ты говоришь, что ненавидишь Бланку Алондро, — сказал Клемент.

— Ненавижу.

— Тогда зачем ты её защищал?

— Мужчина, который бьёт женщину, уподобляется шакалу. Мужчина, который допускает, чтобы при нём били женщину, становится гнилым слизняком.

Клемент растерянно посмотрел на Мигеля.

— Кто тебе это сказал?

— А разве он соврал?

— Нет, — тихо проговорил Клемент. — Не соврал.

Мигель подошёл ещё на шаг, бросил на Клемента быстрый короткий взгляд и опустил глаза.

— Зачем я тебе? — спросил Клемент. — Ты же совсем меня не знаешь, первый раз в жизни увидел. У меня ничего нет — ни дома, ни лётмарша, ни даже собственной одежды. То, что на мне, взято напрокат. Я никто. Появился, исчез и следа не осталось.

Мигель крепко обхватил его руками, прижался всем телом. Клемент вдохнул его запах. От Мигеля пахло детским мылом, фруктами и шоколадом. Клемент погладил мальчика по волосам. Мигель прижался ещё теснее. Клемент подхватил его на руки и посадил к себе на колени.

Впервые в жизни Клемент обнимал ребёнка. Пусть Мигель крепкий и рослый для своих лет, но всё равно — такое маленькое хрупкое тело. Лишь нажать чуть сильнее и кости хрустнут как веточки. При мысли, что неловким движением он мог причинить Мигелю боль, Клемента бросило в дрожь.

Но ничего страшного не случилось, Мигель по-прежнему прижимается к нему, обнимает. И ждёт, когда Клемент сам обнимет его покрепче.

Клемент слышал, как у него под ладонью стучит сердце Мигеля. Крохотная искорка жизни. Но перед её сиянием поблекнет любое солнце. «У меня есть только Светоч, — подумал Клемент. — А у Диего — истинный свет. Такой, который не превращает в тень, а наоборот, помогает самому стать светом. Диего не понимает, как ему повезло. Почему судьба так благосклонна к тем, кто не способен оценить её милость?»

Клементу достался лишь краткий миг истинного света, но тепла он дал больше, чем Клемент видел за все свои тридцать два года. Теньм благодарно прикоснулся губами к щеке Мигеля. «За что он так щедр ко мне? — не понимал Клемент. — Ведь я не сделал для него ничего такого, за что следовало бы так вознаграждать».

— Когда ты снова приедешь? — тихо спросил Мигель.

У теньма ёкнуло сердце. «Только этого не хватало — уподобиться Латеру. Поманить надеждой и предать».

— Тебе надо забыть меня, — твёрдо сказал Клемент. — Лучше дружи с тем, кто сказал тебе, почему нельзя бить женщин.