Пути неисповедимых

— Ты вправду думаешь, что я боюсь смерти или боли? — спросил он с усмешкой. Инквизитор уже очухался и пришел в свое обыкновенное состояние. — Хорошо, оторви мне голову. А можешь перерезать горло моим же кинжалом: в этом будет некая приятная ирония.

— Нет, я придумал кое-что получше, — заверил я братца. — Кое-что, чего ты на самом деле стоишь.

— Сгораю от любопытства, — хмыкнул он и уставился на меня с неподдельным интересом.

Мы стояли на высоком берегу: от нас до воды было метра три. Заросшая тиной речка воняла болотом и была достаточно глубока для того, чтобы надолго удержать инквизитора в своих холодных водах.

Что ж, если судьба будет милосердна, Арланд запутается в водорослях и захлебнется болотной жижей.

С этими мыслями я схватил брата за ворот рубахи и одним мощным броском швырнул его прямо в реку, головой вниз. Сразу послышался приятный слуху булькнувший всплеск.

Я не стал ждать, пока Арланд выплывет или не выплывет, и взял его волшебную накидку, на подкладке которой были нарисованы спасительные руны. Накидка была не тяжелой, мне не составило труда схватить ее зубами и, превратившись в рысь, затащить на вершину одного из тысячи деревьев вокруг.

Спустившись, я быстро побежал в лагерь. Там в сумке Арланда я нашел черную вонючую жидкость в небольших флакончиках: именно ей он пользуется для создания татуировок на теле и именно ей он пахнет. Ведь важны не сами знаки на коже, а вещество, которое вводится в татуировки. Это вещество со временем растворяется в крови и поэтому его приходится обновлять каждый месяц, снова и снова прокалывая кожу, которая с каждым разом становится тверже и плотнее, после чего прокалывать ее труднее и больнее…

Я собрал все склянки, которые нашел в сумке, отошел подальше от лагеря и разбил их, вылив вещество на землю. Мерзкий запах раздражал меня. Я превратился в лису, быстро прорыл в мягкой осенней почве яму, в которую закидал землю с запахом и осколки. Получившуюся могилку я засыпал прелыми листьями и вернулся в лагерь.

Еще никого не было, потому я превратился в самого себя, улегся на плаще в прежней позе, так, как будто и не уходил никуда.

Вскоре вернулась Бэйр. Она была вся мокрая, но чистая, я чувствовал приятный запах ее шампуня.

Она вела под руку Арланда, который тоже был мокрый и пах шампунями, но еще он почему-то истекал кровью… Может, в реке были щуки?

— …Как ты мог потерять накидку!? — возмущалась Бэйр, доставая полотенце. — Ты придурок! Зачем вообще за мной пошел!?

— Зачем? А зачем было так задницей вилять!? — ругался он, сдирая с себя изорванную рубашку. — Чертова обольстительница, все из-за тебя!

— Сам дурак! Надо было идти за мной, а не сигать в воду в одежде… — уже не так раздраженно сказала Бэйр, помогая Арланду вытираться. — Уму непостижимо!… Надо же было грохнуться с обрыва и порезаться о свое собственное оружие, да еще и так!

— Уж не тебе обвинять меня в неосторожности, ходячее несчастье, — ворчал инквизитор, пока Бэйр доставала бинты, чтобы остановить кровь, хлещущую из четырех длинных раны на обоих предплечьях… Ммм… нет, это были не щуки, это я, когда слишком стиснул его у дерева. Жаль.

— Как бы заражение в этом болоте не подхватил… — обеспокоенно сказала Бэйр, сбрызнув раны спиртом. Арланд поморщился и стиснул челюсти.

— Если не найдем накидку, мне уже будет все равно, с руками или без, — процедил он сквозь сжатые зубы.

— Заткнись! — яростно порычала ведьма и нарочно больно надавила на раны. — Никому ты не нужен, а если вдруг понадобишься, то пускай эти монахи пройдут через мой труп для начала.

— Меньше всего я хочу смотреть на твой труп, так что давай лучше поищем накидку, — предложил он.

— Ночью мы ее не найдем, а днем пройдемся вдоль реки: может ее прибьет течением к берегу, — предложила Бэйр, осторожно смазывая раны мазью. — Слушай, это ведь не оружие… раны такие, как будто тебя зверь деранул! Да и ты не такой чокнутый, чтобы резать себя ножом четыре раза.

— Может, порезался об оружие, когда падал, может на ветки сухие наткнулся, черт его знает. Это неважно. Важно то, что накидки нет, а я не помню, в ней я падал в реку или нет…

Бэйр тяжело вздохнула и не стала продолжать разговор. Она полностью увлеклась своим занятием, втирала мазь в раны так, чтобы она была и под кожей, и на ране, но старалась при этом причинять как можно меньше боли. Потом Бэйр стала накладывать повязку. Арланд терпеливо ждал, время от времени наигранно морщась: ему нравилось, когда ведьма вздрагивала вместе с ним и мягко гладила его по плечу в знак извинения.

— Знаешь… — начала она, когда работа была почти закончена, но рука Арланда все еще была во власти ее заботливых пальцев. — Твои татуировки… ты ведь тогда запретил мне смотреть на тебя, потому что стеснялся их. На самом деле они совсем не такие страшные. Странные, но они идут тебе, не смотря на то, что так меняют очертания тела.

— Это что, был комплимент? — с приятным удивлением усмехнулся инквизитор, осматривая свою исполосованную грудь. — Неужели тебя правда это не смущает?