Пути неисповедимых

Кудеяр не прекращая вращал посох, целясь в самые разные точки худого тела оборотня. Леопольд к всеобщему удивлению не позволял себя ударить, он вертелся, как белка в колосе. С изящество и неуловимой человеческому взгляду скоростью, он инстинктивно уклонялся от шеста, пока не понял, что отвечать ему никто не запрещал и что закончится это только тогда, когда он сможет как-то обозначить свою победу или же позволит огреть себя посохом.

Зрелище было впечатляющее! Никто не ожидал такой прыткости от долговязого и казавшегося неуклюжим юноши. У всех, кто видел поединок, невольно отвисла челюсть: Кудеяр, как не вертелся, на какие уловки не шел, не мог ударить Леопольда.

Поединок закончился минут через пятнадцать, очень быстро и неожиданно. Загорелое тело Кудеяра и болезненно-бледное тело Леопольда для простых человеческих глаз смешались в одну неясную, размытую тень. Я даже не пыталась уследить за ними, просто слушала и смотрела на общую картину поединка.

Резко оба противника замерли в одной позе и это выглядело так, как будто быстро проматываемое видео зависло.

Леопольд стоял, выпрямившись, мышцы торса и рук были напряжены. Одна рука была отведена в сторону для баланса, а другая — вытянута перпендикулярно земле. Кудеяр стоял, изогнувшись и выставив одну ногу назад для того, чтобы не упасть. Шест в руках царевича шел по диагонали, касаясь плеча Леопольда и как бы пытаясь отстранить оборотня.

Кулак Леопольда плотно прилегал к лицу Кудеяра в том месте, где был нос.

— Ау! — воскликнул Кудеяр, отстранившись. Из его носа потекла лиловая кровь. — Черт, за что люблю оборотней: тренировки никакой, не знают ни правил, ни техники, но биться с ними без магии — гиблое дело! — почему-то радостно воскликнул он, держась за разбитый нос.

— Я случайно… — промямлил Леопольд, в смешанных чувствах смотря на кровь на своем кулаке. — Прости, я не хотел делать тебе больно!

— Все хорошо, — успокоил его царевич, утирая вновь появившуюся струйку. Он повернулся ко мне. — Когда уедешь, тренируйся на Дейке противостоять силе, а на Леопольде — ловкости. Если когда-нибудь сможешь ударить его против его воли, — кивнул на Лео, — можешь считать себя мастером.

— Дай посмотрю, — вмешался Рэмол, вставая с крыльца и подходя к племяннику. — Скажи, у тебя от отца горбинка на носу или он у тебя сломан? Вроде бы когда я тебя видел в последний раз, нос был прямой…

— У меня от моего отца, у моего отца от его отца, а того от его отца… Все думают, это генетика, но на самом деле это плод отцовской любви, — улыбнулся Кудеяр. — И традиция.

— Хочешь, подлечу? — предложил серафим, осматривая нос. — Будешь с прямым носом ходить, как у матери.

— Нет, не хочу.

— Как знаешь, — пожал плечами Рэми и расправил затекшие крылья, потягиваясь. — Эй, а хороший денек сегодня! — улыбнулся он, посмотрев на небо. — Может, и мне по поляне поскакать с оружием? Кудеяр?

— Не знаю, хорошая ли это идея… — неуверенно протянул царевич.

— Боишься опозориться перед друзьями, а? — ухмыльнулся серафим и с силой хлопнул племянника по плечу.

— У меня нет меча, — нашел отмазку Кудеяр.

Нас с Дейком и Леопольдом поразило то, что царевич принялся отнекиваться… он уже воспринимался на уровне бога боевых искусств, и то, что он сейчас отказывается от боя, да еще и с этим жалким видом ученика, не выучившего домашнее задание… для меня смотреть на это было все равно, что смотреть на падение своего кумира.

— У меня есть меч! — нашелся Дейкстр. — И я даже готов дать его тебе, чтобы увидеть, как Рэм надерет твой самовлюбленный зад.

— Тащи! — кивнул Рэмол. — Посмотрим, как хорошо ты усвоил мои уроки, Кудеяр.

— Он твой учитель? — удивленно смотрю на царевича.

— Да… — нехотя признался он. — Во владении двуручным мечом, как и в полетах, Рэмолу нет равных: он несколько веков тренировался.

— Не льсти мне. Птицы летают гораздо лучше: у них не такие длинные и тяжелые ноги, — заметил Рэм, быстро снимая рубашку и с счастливой улыбкой подставляя грудь солнцу. Его огромные крылья как будто сами собой распахнулись. — Хорошо-то как! Истэка, ученая ты гусеница, может, попрыгаешь с нами по полянке? — он повернулся к брату, стоящего в теньке на террасе и попивающего холодный лимонад.

— Нет уж, сам потей и надрывайся, а я посижу и посмотрю на твои ребячества, — сухо ответил Демонтин.

— Пф! Ворчливый старикан, — насмешливо фыркнул серафим. — Того и гляди, скоро поседеешь и зарастешь бородавками!

Истэка предпочел не отвечать на эту колкость и не опускаться до уровня своего «недалекого братца».

Люциус, который как всегда находился рядом с ученым, злорадно ухмыльнулся. Он с трудом убрал с лица эту усмешку, поспешно напустил на себя обеспокоенный вид и начал что-то горячо шептать Демонтину на ухо.

Не знаю, что он там наговорил Истэке, но серые глаза ученого резко округлились и он бросился в терем так, как будто там что-то горело.

Люциус, когда Демонтин скрылся, мерзко расхохотался в своей обычной манере, хватаясь за живот и чуть не падая от неудержимого веселья.

— Что ты ему сказал? — усмехнулся Рэмол.