Пути, которые мы избираем

Мужчина средних лет, рассказывала известная ученая Манассеина, захворал неизвестной горячечной болезнью, после которой наступил паралич левой руки и ноги. Все ухищрения медиков не смогли вернуть больному утраченного здоровья. Один из врачей предложил своеобразный способ лечения: по нескольку раз в день щекотать пером ладонь и подошву больного, пока это не вызовет у него приступа смеха. Ничего, что рука, лишенная деятельности и питания, уменьшилась в объеме и длине, последующий массаж восстановит ее работоспособность.

Первые сеансы щекотания длились подолгу, парализованный не скоро обнаруживал чувствительность, затем приступ смеха наступал быстрей и быстрей. Два месяца спустя больной был здоров.

Рогов понял это по-своему.

И в этом случае и во многих других, когда врачи полагают, что нервные проводники поражены, они в действительности только угнетены. Щекотание, усиливая процессы возбуждения, ослабляло, таким образом, действие тормозов и улучшало проводимость в заторможенной нервной системе.

Поражала вера врача, часами водившего перышком по телу в надежде оживить умирающую конечность. До чего всемогущ великий целитель страданий — терпение! Ему, Рогову, этот урок послужит на пользу. Он всегда будет помнить о тех коротких мгновениях, когда сосуды парализованной руки, лишенные связи с мозгом, все же откликались на холод и условный сигнал. Этому должен быть найден ответ. Такие загадки не могут оставаться без выяснения.

Ассистент вернулся к вопросу, как обстоит дело с оркестром, когда дирижера нет, как проявляет себя кровеносная система, когда кора мозга не регулирует ее.

В прежних опытах здоровая рука испытуемой сокращением своих сосудов записала, что она от холода уменьшается в объеме. Левая — больная, — охлажденная в змеевике, свидетельствовала, что сосуды ее сокращаются вяло, едва заметно, спадание их стенок и расширение следует стереотипно. Испытуемая при этом утверждала, что холода не ощущает.

С тех пор как Рогов увидел эти кривые, его мысль неизменно возвращалась к ним. Подобную запись, такую же слабую игру кровеносных сосудов, однообразную, медленную, лишенную резких смен, он встречал у детей, переживших осаду Ленинграда, пострадавших от голода и лишений. Было тогда время войны, и Рогов перешел на службу во флот. Осажденный Ленинград, отрезанный от суши врагом, был связан со страной единственной дорогой через Ладожское озеро. По этому пути ушла из города Военно-морская медицинская академия, ушел и госпиталь с больными детьми. Истощенные голодом, изнуренные болезнями, эти дети и в глубоком тылу легко заболевали воспалением легких и умирали от малейшего охлаждения.

Ассистент академии Рогов получил задание выяснить причины, вызывающие гибель детей, помочь врачам найти средства лечения.

Результаты исследования были неутешительные. Кровеносные сосуды больных находились в состоянии упадка; ни раздражения холодом или теплом, ни что-нибудь другое не возбуждали их деятельности. Временные связи не вырабатывались вовсе. Лишь в менее острых случаях или по мере улучшения здоровья возникало едва заметное оживление сосудов, но и при этом нельзя было предвидеть, правильно ли отзовутся они на раздражение. Не исключалось, что холод вызовет их расширение, а тепло — сужение. В этом состоянии организма временные связи вырабатывать удавалось, но, созданные с огромным трудом, они легко исчезали.

Рогов пришел тогда к убеждению, что у пострадавших детей нарушена регуляция тепла — кровеносная система, призванная откликаться на изменения в окружающей среде, не защищает больше организм.

В результате этих работ Рогов мог убедиться, что нормальная деятельность кровеносной системы складывается из влияний двух механизмов: примитивного, так называемого сосудодвигательного центра головного мозга, приспособленного реагировать на воздействие внешней среды и расположенного ниже коры, и второго — заложенного в коре головного мозга и исторически развившегося значительно позже. Пока незыблемо господство коры, оба механизма функционируют исправно, сообща. Когда же возбудимость коры мозга снижается вследствие болезни или ухудшения питания, примитивный аппарат — сосудодвигательный центр — утверждает свое господство.

Обо всем этом Рогов вспомнил особенно отчетливо теперь, рассматривая запись регистрирующего аппарата, сделанную сосудами парализованной руки его больной.

В двух различных случаях — голодного истощения и кровоизлияния в мозг — проявления сосудов были одинаковы. Наблюдение, сделанное в детской клинике, повторилось у постели парализованных больных.

Слишком далекая параллель. Нет ли здесь ошибки? Действительно ли сосуды, лишенные связи с корой мозга, регулируются механизмами, заложенными в них самих, и контролируются сосудодвигательным центром, расположенным ниже коры? Существует ли на самом деле такая сигнализация? Каким образом это проверить? Факты, не подтвержденные опытом, лишены интереса для клиники.

Решение пришло не сразу и совершенно неожиданно далеко от стен клиники и лаборатории.