Пути и маски

Тем же вечером Нитлот сидел в трапезной, вяло ковыряясь в своей тарелке. Сегодня дежурство по кухне выпало кому-то из старших учеников, довольно нерадивых, поэтому на ужин были лишь плохо проваренные бобы и хлеб с вареньем. Варенье, правда, оказалось вишнёвое (не так давно Нитлот с удивлением обнаружил, что оно ему нравится: раньше он вообще редко задумывался о еде), но и оно не скрашивало мрачного впечатления от бобов — и от того, что сообщил ему Мервит.

Мало кто ужинал так рано: в Долине многие предпочитали ночной образ жизни. Однако из-за холодов народу набралось достаточно, и большой зал с низким потолком наполняли приглушённые разговоры. За отдельным столом сидели зажатые младшие ученики — беззеркальные подростки не старше лет четырнадцати-пятнадцати. Сегодня они особенно притихли, как будто чувствовали, что грядёт ещё много дурных вестей. Время от времени кто-нибудь заходил с улицы и, стряхивая снег с балахона, с дрожью плёлся за своей порцией.

Зима пришла немилосердная; возможно, хоть это остановит альсунгцев. Хотя с какой стати, если льды для них — родная стихия…

Нитлот вздохнул и отложил вилку. Вокруг сидели в основном парами или маленькими группками, но он был, как всегда, один: после возвращения все быстро потеряли к нему интерес, и даже Соуш, пожалуй, пользовался большей популярностью… Ещё бы, какая экзотика: настоящий ти'аргский крестьянин, да ещё и без Дара.

На месте у окошка, через два стола от Нитлота, сидел Тейор в компании двух юных учениц и что-то вещал, сверкая белозубой улыбкой. Вязь миншийских татуировок у него на руках то показывалась, то вновь пряталась под одеждой. Девушки ловили каждое слово, приоткрыв рты. Нитлота это и смешило, и почему-то раздражало.

Некстати он вспомнил, что обычно за тем столом сидел Альен. Вместе с Фиенни, разумеется. И Ниамор всегда предпочитала обедать в другое время…

Поморщившись, Нитлот вытащил из кармана сложенный вчетверо лист бумаги, чтобы ещё раз перечитать длинное письмо на дорелийском. Мервит, конечно, аккуратностью никогда не отличался, но то, что он успел за пару часов хранения так измять письмо государственной важности, покоробило Нитлота. Когда он пришёл к нему в дом, седогривый изобретатель корпел над очередной хитроумной лупой — как он объяснил, для тех целителей, что составляют лекарства Старшему. Нитлот, впрочем, не доверял такой мотивации: в глазах Мервита горел азарт, вызванный скорее самой работой, чем желанием помочь.

В ответ на просьбу Нитлота Мервит только махнул рукой куда-то в угол, на гору цветных булыжников, заменявших стол, — забирай, мол. Даже не поинтересовался, зачем ему письма.

Под письмом от агхов стояли подписи вождей всех трёх кланов Гха'а, и принесла его маленькая почтовая птица. Нитлот давно не прикасался к гномьим рунам, так что пришлось покорпеть над словарём. Результаты его не обрадовали: агхи, конечно же, не поладили с Альеном, и разрыва он в их горах, разумеется, не нашёл. Послание было коротким, полным оскорблённой злости: каждый угловатый значок на толстом пергаменте точно выносил приговор. «Шарлатан», «колдун» и даже «убийца» — как агхи только не окрестили Альена, ухитрившись при этом ни разу не прибегнуть к имени. Никакой помощи, как следовало из письма, Альен им не оказал, а только подло похитил какие-то «древние знания» и сбежал, попутно убив «лучшего ювелира из клана Белой горы». С ним вместе ушёл «отступник и предатель, навеки отлучённый от нашего народа» — Бадвагур, сын Котра; его имя Нитлот запомнил ещё из прощальной записки Альена, которую нечаянно выучил наизусть.

Вспомнив то письмо, Нитлот снова вздохнул и с горя намазал вареньем второй ломоть. Он сильно подозревал, что всё несколько сложнее, чем описали вожди. Альен, конечно, тот ещё негодяй и абсолютный безумец, но далеко не идиот. Вряд ли он убил кого-то не ради самозащиты — и вряд ли вообще вёл себя неподобающе. Он хорошо умел вписываться в чужую среду, когда это требовалось.

Намного больше Нитлота интересовало, куда делся Альен после Старых гор. Вернулся в Ти'арг? Ушёл в Альсунг, по ложному следу магии Хелт? Или всё-таки нашёл разрыв где-то ещё и сейчас на пути туда?

«А если он узнал о тауриллиан?» — тоскливо спросил себя Нитлот, невидящим взглядом сверля изящные дорелийские буквы. Неизвестно как, но ведь мог узнать?… Есть ли надежда, что тогда он сдержит своё слово?

Старые глаза Наилил — точно небо в грозовых тучах. Её взвешенные и жестокие слова… Нет, Альен не похож на неё. Он устоит перед искушением. Он ведь и сам беззеркальный, в конце концов.

По крайней мере, Нитлот очень хотел в это верить.

Но агхи уже не успели передать Альену правду о смерти Фаэнто — и теперь едва ли захотят это сделать. Значит, он по-прежнему терзает себя и других.

К тому же Ти'арг взят, и его родовой замок тоже… Прикрыв глаза, Нитлот лишь на минуту представил, что творится сейчас в этой странной голове — и вздрогнул.

Нечего думать ещё и об этом. Что бы ни случилось с Альеном, зеркала свидетели, ему поделом.

Решительно надкусив хлеб с вареньем, Нитлот разложил на коленях второе письмо.