Пути-дороги (Солдаты - 2)

Помните, товарищи, кроме нас, рабочих, в Румынии нет силы, способной поднять весь народ на революционную борьбу и довести эту борьбу до победного конца! Мы с вами, друзья, сделали только первые шаги. Теперь мы должны пойти дальше, на решительный штурм прогнившего старого строя. Другого пути у нас нет! Вокруг нас, рабочих, объединяются все прогрессивные элементы страны...

-- Ты, верно, не понял меня, -- обидчиво перебил угрюмоватый шахтер. -Неужели я колеблюсь?..

-- Я уверен в тебе, Лодяну. Разве старый шахтер подведет? Но ты спросил, что нам делать дальше. И вот я отвечаю. Вчера кто-то меня спросил, кажется ты, Лодяну, пойдут ли за нами крестьяне? Вопрос уместный, ибо беднейшее крестьянство -- наш главный союзник в борьбе. И от того, к кому оно примкнет, будет зависеть исход этой борьбы. Вот почему многих из нас с вами партия посылала в деревни и села. Мы хорошо знаем, чего хотят крестьяне. Им нужна земля. Получить ее они могут только с нашей помощью, с помощью рабочих. Убедить крестьян в этом -- значит завоевать их на свою сторону. Думаю, что нам удастся это сделать! Бедные крестьяне -- а их большинство! -- пойдут за нами!

-- Конечно, пойдут. Куда же им еще! -- выкрикнул рабочий в железнодорожной гимнастерке. И вдруг, приблизившись к Мукершану и силой усаживая его рядом с собой, застенчиво улыбаясь, попросил: -- Говорят, Николае, ты видел русских солдат. Расскажи нам о них, Николае! Какие они из себя?

Взволнованнее задышали рабочие. Освещенные улыбками, помолодели их худые лица.

-- Расскажи, Николае!

-- Ты давно обещал!

-- Что ж вам сказать о них? -- Мукершану уселся поудобнее, пригласил всех поближе к себе. -- Веселые ребята эти русские. Вот их ничто не устрашит и не остановит. И очень надеются, что свою кровь они проливают на нашей земле не даром, что мы, их братья по классу, будем действовать решительно.

-- Да уж не подведем! -- глухо проговорил шахтер. Его дружно поддержали:

-- Антонеску вышвырнули. На этом не остановимся.

-- Гривица* больше не повторится! -- железнодорожник яростно щелкнул затвором своей винтовки. -- Умнее стали...

* Имеется в виду забастовка железнодорожников в Гривице в 1933 году, разгромленная правительством.

-- Разрешите от вашего имени заверить партию, что мы не остановимся на полпути... -- Мукершану хотел еще что-то сказать, но его перебили:

-- Пусть ЦК не сомневается. Мы все пойдем за ним! А ты, Николае, рассказывай нам о русских!

-- Давай, Мукершану!

-- Мы слушаем тебя!

-- Что ж, это можно. -- Мукершану положил свои тяжелые руки на вороненое тело автомата. -- Сначала только вот о чем: Центральный комитет поручил мне отобрать десятка два рабочих-добровольцев и отправиться с ними в армию. Надо, товарищи, чтобы и армия пошла за нами и в решительный момент поддержала нас. Кто желает пойти со мной?

-- Записывайте меня, -- первым попросил шахтер.

Но Мукершану возразил:

-- Нет, Лодяну, тебе надо остаться. У тебя пятеро детей, жена больная. Да и возраст твой непризывной. Так что будешь работать среди молодых рабочих в своей шахте. К тому же у тебя в армии служит брат. Парень он, помнится, толковый.

-- Разумный, ничего не скажешь, -- с тихой гордостью за младшего брата проговорил шахтер. -- Только обижаешь ты меня, старика, Николае...

-- Ничего, ты тут нужнее,-- успокоил его Мукершану.

Добровольцами оказались почти все. И Мукершану пришлось самому решать, кого взять с собой в армию; пожилых семейных рабочих он уговорил остаться на своих местах.

3

Дивизия генерала Сизова в полдень встретилась с большим препятствием. Путь ей преграждала неглубокая, но бурная и довольно широкая горная речушка Молдова, к тому же сильно порожистая. Движение полков застопорилось. Ждать, пока саперы наведут переправу, было просто невозможно: в войсках распространился слух, что левый сосед, овладев городом Тыргу-Фрумос, будто бы уже подходит к Роману -- городу, взятие которого входило в задачу дивизии Сизова. Слух этот еще больше подогрел и без того разгоряченные солдатские души. Растерянность, вызванная встречей с злополучной речушкой, длилась всего лишь несколько минут.

-- Что ж вы стоите, как мокрые курицы?.. Гвардия!..-- с этими словами широкоплечий пехотный старшина с перевязанной головой, не раздеваясь и не разуваясь, высоко подняв над собой бронебойное ружье, вошел в воду. -- За-а мно-ой! -- закричал он, и солдаты, один за другим, хохоча и задыхаясь от холодной горной воды, кинулись в речку.

-- Это же Фетисов повел свою роту! -- крикнул кто-то из сержантов. -Ну и ну!.. Вот чертушка!..

-- Даешь Ромыния Маре! -- неслось отовсюду.

Стрелковые батальоны быстро форсировали реку. На другом ее берегу солдаты разувались, выливали из сапог и ботинок воду; взбудораженные, повеселевшие и охмелевшие от радости стремительного движения, они строились в колонны и с песней шли вперед, пропадая в тучах пыли.

Вьюги да бураны,

Стeпи да курганы, -

неслись звуки, рожденные еще в огневые дни Сталинграда.

Грохот канонадный,

Дым пороховой... -

рвалась песня к желтому небу...

Мы идем к победам,

Страх для нас неведом!..