Путешествие в страну летописей

Снова задумывается Шахматов о «рабе божьем, черноризце Несторе». Детство и юность его — где-то в туманных далях XI столетия. Потом монастырь. Первая удавшаяся строка, ощущение собственного таланта; громадный замысел — летопись. Внимание властителей: корыстное дружелюбие Святополка, немилость Мономаха.

После 1113 года следы исчезают. Судьба Нестора неизвестна. И вряд ли станет известна, если только не будет неожиданных находок.

В 1939 году специальная комиссия обследовала захоронения Печерского монастыря. В раке, над которой значилось: «Святой Нестор-летописец», нашли кости глубокого старика лет семидесяти — семидесяти пяти. Но тут же лежали и кости какого-то другого человека…

Если великий летописец действительно умер на восьмом десятке лет, значит, после 1113 года еще прожил лет десять — пятнадцать.

Так или иначе, но после 1113 года Нестор уже не вел летопись. По приказу Мономаха «Повесть временных лет» была изъята и передана Сильвестру.

По Лаврентьевскому и другим спискам установлено, в каких городах и монастырях списки побывали за несколько столетий. После 1113–1115 годов летопись в Печерский монастырь больше не возвращается. Тетради Нестора Сильвестр переписал и, вероятно, уничтожил.

Имя Нестора из заглавия выброшено и сохранилось только в некоторых летописях юго-западной Руси.

Почему именно на юго-западе? Не бежал ли Нестор из столицы в Прикарпатье, в Галицкое княжество?

Шахматов качает головой: это уж совсем по Дюма и Вальтеру Скотту. Впрочем, академик — ценитель всяческих фантазий.

Но перенести имя Нестора на юго-западную окраину Руси мог уже знакомый поп Василий. Ведь для своей работы он обращался за помощью к Нестору и, наверное, гостил в Киеве около 1113 года. Так или иначе в его руках находилась копия печерской летописи (или ее части). В Киеве имя первого историка предавали забвению — у Карпат кто-то, наоборот, старался это имя сохранить!

Нелегко было в старину писать и сберегать написанное.

Шахматов вдруг вспоминает: «Продай Киев-город со Черниговом, купи ты бумаги со чернилами…»

Глава 8. Труд усердный, безымянный

Немного лиц мне память сохранила.

Немного слов доходит до меня,

А прочее погибло невозвратно…

А. С. Пушкин

Студент отвечает быстро и блестяще. Шахматов вдруг замечает про себя, что ему самому ни в гимназии, ни в университете никогда не удавалась эдакая лихость. Нетерпеливые учителя постукивали карандашами или глядели неприязненно, пока он не торопясь обдумывал фразу, а потом произносил ее негромко, как-то чересчур вежливо. А этот студент куда как боек!

— Таким образом, — продолжает студент, — не вызывает абсолютно никаких сомнений, что монах Киево-Печерской лавры Нестор в начале XII века — не позже 1113 года — написал «Повесть временных лет». В летописи отразились политические страсти той эпохи, в частности длительное соперничество между князем Святополком Изяславичем и князем Владимиром Всеволодовичем Мономахом.

Почему-то академика раздражает, что этот юноша говорит так правильно, точно, по Шахматову…

Экзаменатор опускает голову, чтобы отвечающий ничего не заметил. Затем вспоминает старое правило: «В человеке, тебе неприятном, постарайся отыскать или вообразить приятное; тогда и будешь справедлив».

«Что мне, собственно, надо от него? Отвечает складно и верно…»

— Нестор — автор, Сильвестр — редактор и частично тоже автор: вот две фигуры, стоящие у истоков нашего летописания. Их деятельность объясняет все важные особенности «Повести временных лет»…

— Довольно, довольно! — спохватывается Шахматов. — Вы, конечно, достойны высшего балла. Вот только не могли бы вы мне помочь? Дело в том, что я уж давно размышляю над одной, как вы выразились, важной особенностью «Повести временных лет». Конечно, вам известно помещенное в летописи «Поучение князя Владимира Мономаха своим детям». И, разумеется, вы помните, под каким годом оно помещено…

— Под 6604-м! — Студент щеголяет древним исчислением.

— Вы правы, под 1096-м, — улыбается академик. — Так вот, видите ли, я никак не могу решить, каким летописцем внесено в повесть это завещание старого Мономаха?

— Конечно, Нестор тут ни при чем, — говорит студент. — Отношения Печерского монастыря с Владимиром Мономахом были вряд ли достаточно хороши, чтобы князь вручил печерскому черноризцу свой фамильный документ, свое завещание. Сильвестр же, как вы, Алексей Александрович, неопровержимо доказываете, был близок к семье Мономаха. Это он внес в текст «Поучение Мономаха», и сомневаться нечего.