Путешествие в эпицентр

Другие тоже стали замечать перемены в поведении Хачмена, несмотря на все его усилия казаться обычным. Он сильно отстал в основной работе, что стало особенно заметно после нескольких еженедельных совещаний по поводу «Джек-и-Джилл». Мюриел Варили выполняла свои секретарские обязанности с неприкрытой подозрительностью, выражая свое неодобрение его поведением множеством раздражающих мелочей. А Дона Спейна просто перехлестывало глубокое убеждение, что Хачмен по самые уши увяз в каком-то головокружительном романе.

Хачмен продолжал работать над проектом, стараясь тратить ровно столько времени в институте, сколько он мог себе позволить, чтобы не ставить под угрозу наладившиеся отношения с Викки. Порой ему самому не верилось, насколько далеко он продвинулся в работе, но к концу месяца у него был готов работающий цестроновый лазер. Еще один важный «дорожный указатель»…

— Что это значит? — Викки бросила через стол письмо.

Еще не взяв конверт в руки, Хачмен узнал аккуратный штамп своего банковского отделения.

— Письмо было адресовано мне, — произнес он холодно, пытаясь выиграть время на размышления.

— Какая разница? Я хочу знать, что это означает?

Хачмен пробежал глазами по профессионально сухим строчкам, где объяснялось, что его личный счет в банке перерасходован почти на четыреста фунтов, и, поскольку он закрыл сберегательный счет, банк настоятельно просит либо открыть новый счет, либо обсудить этот вопрос с управляющим как можно скорее.

— Это означает то, что здесь написано, — спокойно произнес он. — Мы задолжали банку некоторую сумму.

— Но как это могло произойти? — Лицо Викки побелело.

— Хотел бы я знать…

Теперь Хачмен отлично понимал, в чем была его ошибка. Слишком быстро израсходованные сбережения… И еще большая ошибка — допустить, чтобы письмо из банка попало в руки Викки.

— Почему они просто не перевели деньги со сберегательного счета, как они обычно… — Викки схватила письмо и быстро перечитала его. — Ты закрыл сберегательный счет?! Где деньги?

Усилием воли Хачмен заставил себя говорить спокойно:

— Мне пришлось потратить их на проект.

— Что? — Викки истерически хохотнула и взглянула на Дэвида, который в этот момент оторвался от овсянки и с интересом поднял глаза. — Ты что, шутишь, Лукас? У меня там было больше двух тысяч фунтов.

Хачмен заметил это «у меня». Викки числилась директором небольшой подрядческой компании, принадлежавшей ее отцу. Причитающееся ей жалование она переводила на сберегательный счет и всегда называла его «нашим» — разумеется, когда не злилась на Хачмена.

— Нет, не шучу. Мне надо было купить оборудование.

— Я тебе не верю. Какое, оборудование? Покажи мне квитанции.

— Попробую их разыскать. — Оборудование он покупал только за наличные, воспользовавшись чужим именем и адресом, и все квитанции впоследствии сжег. Вот уж поистине обучение нейтронов новому танцу требовало странных приготовлений. — Но я не уверен, что найду их.

Он беспомощно наблюдал, как из глаз Викки прозрачными ручейками потекли слезы.

— Я знаю почему ты не можешь показать мне квитанции, — произнесла она, всхлипывая. — Я знаю, что за оборудование ты покупал.

«Опять начинается, — в панике подумал Хачмен. — Другими словами, она обвиняет меня в том, что я потратил деньги на женщину или женщин или даже снял где-то квартиру…» Они оба знали, что она имела в виду, но в соответствии со стандартной тактикой Викки, если он сейчас начнет отвергать обвинения и оправдываться, для нее это тут же станет доказательством вины.

— Пожалуйста, Викки. Ну, пожалуйста, не надо… — Хачмен кивнул в сторону Дэвида.

— Я никогда не делала ничего плохого Дэвиду, — ответила Викки, — но тебе, Лукас Хачмен, я еще отплачу.

Пока Хачмен проводил окончательную сборку, у него медленно выкристаллизовывалось и наконец окончательно созрело горестное понимание того, что он никогда не сможет использовать свою антиядерную машину. Возможно, в глубине его сознания всегда гнездилась эта мысль, но, увлеченный работой, он не позволял себе в этом признаться. Руки сами продолжали работу над машиной, а он лишь смотрел, словно они и были ее создателями. Но теперь, когда машина старта реальностью, теперь перед ним встала чистая, пугающая своей многогранностью истина.

Факт номер один. Машину нельзя проверить в действии или использовать где-то локально. Прибор типа «все или ничего» — строго для людей такой же категории, к которым сам он, Хачмен, не принадлежит.

Факт номер два. Международные отношения, по наблюдениям некоторых обозревателей, слегка потеплели, а потому бомба и возможность ее применения стали для определенных кругов гораздо менее привлекательными.