Путешествие становится опасным

В. Крепc, К. Минц ПУТЕШЕСТВИЕ СТАНОВИТСЯ ОПАСНЫМ

Откуда мы все?

«Откуда я?» — спрашивал себя французский писатель Антуан де Сент-Экзюпери и отвечал: «Я из страны моего детства». Эти строки, когда я прочел их впервые, прямо-таки поразили меня, я нашел в них оправдание тому странному чувству, которого всегда очень стеснялся и назвать которое можно было бы ностальгией по ушедшим юным годам. Не по беззаботности. Я тосковал по прежнему состоянию своей души. А состояние это заключалось в том, что жить было чрезвычайно интересно, интригующе интересно, дни и часы были наполнены предчувствиями и ожиданиями. И параллельно обыденному течению бытия — урокам, домашним заданиям — текла другая, совершенно особая жизнь, таинственная, романтическая, посвященная самым высоким идеалам. Разве волновали меня прохудившиеся ботинки или чернильное пятно на рубашке — плевать мне на это было; честь, верность, рыцарство — вот что тогда меня занимало. Никакой корысти, никаких расчетов, только пламенная страсть!

Был один верный способ удовлетворить ее. Впрочем, он же ее и разжигал. В назначенное время надо было влезть на стул и до отказа повернуть регулятор громкости радио. И потом, когда черная тарелка репродуктора начинала говорить «на всю катушку», оставалось забраться на старый диван и замереть в ожидании. Как перед волшебной дверцей в сказку.

Там звенят клинки и гитарные струны, набегающая волна разбивается о прибрежные камни, гудит в натянутых парусах ветер и по звонкому ночному булыжнику бьют копыта лошадей ночного дилижанса.

Эти образы кружили мне голову, туманили глаза, что-то томительно и сладко обрывалось в моей груди, когда звучала песня о почтовом дилижансе, и при словах «дубы и ясени шумят у нас над головой» меня охватывал тихий восторг.

В дилижансе ехали знаменитые капитаны. Лемюэль Гулливер. И капитан Немо. И капитан корвета «Коршун». И сам Карл Мюнхгаузен. И Тартарен из Тараскона. И пятнадцати летний капитан Дик Сенд. Пленители морей, открыватели новых земель, герои, балагуры и острословы. Вечная юность человечества. И вечная вера в торжество дружбы и справедливости. Вот теперь я понимаю, в чем подкупающее чудо этой знаменитой радиопередачи: не в том лишь, что рассказывала она о море, о бригантинах и корветах, но более всего в обаятельной и веселой силе добра. Капитаны ничем не походили на образцовых первых учеников, капитаны гремели саблями и пили ром, однако именно они бестрепетно вступали в бой «за любовь и честь». И еще капитаны открывали земли — острова и материки — всему человечеству, а нам, детям военного времени, тощим, кое-как одетым, — целый мир, где светило яркое солнце, где на берегах пахло солью и йодом, а на горизонте возникали силуэты парусников, неуловимых и прекрасных, как мечта.

Если выражаться взрослым языком, то это был тот великолепный заряд эстетического отношения к миру, без которого в детстве никак нельзя. Странно получается: без настоящего моря — можно (хотя и плохо, конечно), а вот без моря грез — невозможно никак. Я не знаю, как для моих сверстников, но для меня «Клуб знаменитых капитанов» был первой школой поэзии, не в смысле стихосложения, а в смысле восприятия жизни и искусства. Капитаны были героями книг, и поэтому совершенно естественно, что за их спинами расстилались еще и книжные моря. И не только в таинственный мир необитаемых островов уносил меня ночной дилижанс, но и в мир библиотек, книжных полок до потолка, зеленых ламп, столов, крытых тонким сукном, — в мир высокой и вечной культуры. Когда, примерно в те же годы, я впервые попал в детский читальный зал Библиотеки имени Ленина, знакомое волнение немедленно охватило меня: вот где должны обитать капитаны, рожденные на свет фантазией просвещенных людей прошлого века, и сами по себе образцы просветительства, подвижничества и передового знания. Заседания Клуба напоминали порой блистательные пиры эрудиции и осведомленности. В географии. В истории — научной и военной. В литературе.

Дети легко поддаются обаянию силы — это известно, а здесь мы попадали под чарующее воздействие ума, образованности и культуры. «Клуб знаменитых капитанов» приобщал к идеям, волнующим человечество. Разумеется, это я ныне так казенно обозначаю предметы своих увлечений и грез, однако я и тогда догадывался, что не забавы и приключения волнуют отважных капитанов, но вещи самые главные и необходимые на земле. Правда, справедливость, борьба за свободу. Я уже понимал, что к полюсу добираются не только через ледяные торосы, но и сквозь холод непонимания, равнодушия, насмешек. Я понимал, что самые подлые пираты не те, что нападают на купеческие шхуны, но те, что торгуют людьми. Я понимал, что капитан Немо охотно бы отдал свои сокровища за то, что несоизмеримо ни с золотом, ни с бриллиантами, — за свободу своего народа.