Путешественники в третье тысячелетие

Эти полтора часа показались длиннее всей ночи. Ребята закоченели. Лучше других себя чувствовали атлет Таратута и Антон Щукин — рыболов с детства. Вдвоем они тормошили ослабевших Гришу и Сеню, растирали им руки и ноги, а те еле слышно просили оставить их в покое.

Зоркий Антоша первым разглядел близ берега, в направлении станицы, темные пятна.

— Едут! — завопил он. — Балабончики, трещоточки мои, за нами едут! Не подвел Кубря!

— Такой пес да подведет! — с великой гордостью отозвался Вася.

Темные пятна приближались быстро. Скоро можно было различить три большие лодки на воде и розвальни, спешившие по берегу. Впереди лошади мелькало яркое желтое пятнышке — верный пес Кубря.

Через десять минут под дубом выстроилась целая флотилия. Здесь были Кирилл Семенович Таратута, Андрей Васильевич Ращупкин, Груня Щукина… На корме другой лодки возвышалась солидная фигура главного врача больницы. Глядя на Гришу Челнокова, он грозил ему пальцем.

Радость подкосила Гришу, и он потерял сознание. Ребят спустили с помоста с большей осторожностью, сняли с них сырые, промерзшие пальто и закутали в теплые одеяла. Им дали по кружке крепкого горячего кофе из больничного термоса (Грише его вливали в рот из чайной ложечки).

Антоша очень волновался насчет затонувшей лодки и не соглашался без нее уезжать, пока Андрей Васильевич не уверил его, что за лодкой будет послано.

В станице спасенных встретили десятки людей. Всем уже было известно, что рыжий пес Кубря ворвался в дом тракториста Таратуты, схватил Кирилла Семеновича за брючину и с рычанием потащил к двери.

Надо сказать, что о мальчишках никто не беспокоился и не думал их разыскивать. Они так часто ночевали друг у друга, что Анна Максимовна думала, что Гриша у Таратуты, Ращупкины считали, что Сеня у Челноковых. Тревога могла начаться только на первом уроке, когда всех четверых не оказалось бы в классе.

Кирилл Семенович выбежал на улицу, увидел, что щукинской лодки нет на месте, и понял, в чем дело. Спасательная экспедиция была снаряжена быстро.

Когда ребят вынесли из лодки, Кубря метался возле Гриши и Васи и выражал неистовую радость оглушительным лаем.

Аня Зенкова пришла к Грише вечером и упрекала его за то, что мальчики нарушили первое и главное правило дружной пятерки — «один за всех и все за одного». Если бы они сказали ей, куда поехали, помощь подоспела бы гораздо раньше. Спорить Гриша не стал: Аня была права.

Когда ребята появились в школе (к счастью, никто из них не заболел), их стали дразнить «потерпевшими крушение» и острили, что «под Челноком челнок затонул». Потом за щукинской лодкой съездили рыбаки и привезли ее в станицу.

Глава четырнадцатая. Первые катера в Цимлянском море (из дневника Гриши Челнокова)

16 марта. Давно я не брался за дневник, приходится налегать на уроки. Мы решили, чтобы при переходе в седьмой класс ни у одного члена кружка не было троек.

Посылки для музея всё продолжают приходить. Недавно от одного инженера получена замечательная коллекция старинных монет. Он написал, что сам родом донской казак и хочет, чтобы наш музей стал лучшим в крае.

Мы опубликовали ему благодарность в областной молодежной газете. Ахмет Галиев надеется, что, прочитав об этом, другие собиратели, может, тоже что-нибудь нам пришлют.

5 апреля. Законопатили и просмолили Антошкину лодку. Мы все четверо работали рано утром и по вечерам. Сегодня вечером мы ездили на место бывшего Верблюжьего острова, снять со старого дуба помост, на котором мы спаслись.

Тогда он был высоко над водой, а теперь поднимался на какой-нибудь метр, и, глядишь, скоро его затопило бы, если бы мы не сняли. Скамейка и весла понадобились Антошке.

Погода была хорошая, и наша прогулка вышла очень приятней, не то что тот раз…

6 апреля. Состоялся первый воскресник по возведению пристройки для нашего школьного музея. Участников было много — и взрослых и школьников. Рыли котлован под фундамент.

18 апреля.

В Цимлянское море отправлен с низовьев Дона караван водаков[3] с ценными породами промысловых рыб: лещем, сазаном, судаком.

…В этом году в Цимлянское море будет выпущено 200 тысяч штук ценных промысловых рыб. («Молот», 17 апреля, № 92).

Эту корреспонденцию я выписал специально для Щукаря.

Антошка, прочитав ее, чрезвычайно обрадовался. Он признался мне, что зимой им пришлось трудновато: рыбная ловля не поддерживала семью, а раньше это было немаловажное подспорье в хозяйстве. Я понимаю, почему Антошка молчал: он ужасно гордый и боялся, что их станут жалеть, да еще, пожалуй, и помогать.

Но теперь пришла весна, с весной пришло под станицу море, и Антошка снова налаживает свои снасти. Накануне нашего разговора Щукарь выудил большого судака неподалеку от станицы, на яме, которую он заприметил еще по сухопутью.