Путем дикого гуся

В нашем лагере с утра галдеж — даже птицы на деревьях смолкли. Кшись и Лукаш укладывают вещи. Уезжая из Торонто, они в спешке накидали в багажник массу всякой всячины, теперь нужно отобрать самое необходимое — «форд» мы оставляем в Гус-Бэй. Кто-то сравнивал северное путешествие с высокогорной экспедицией и был прав, потому что перед нами последний отрезок — словно марш-бросок на вершину. Обратный путь — спуск вниз.

Я пью зеленый чай (с медом) и чиркаю в блокноте. В отличие от товарищей мне перекладывать нечего — я давно умещаюсь в одном рюкзаке. Для меня лабрадорская экспедиция — всего лишь эпизод более длительного странствия. Ну, дошел пешком из Конды до Великой Губы, доплыл до Петрозаводска, потом на поезде до Москвы, пересадка, Варшава, оттуда самолет в Торонто. Дорога давно меня научила: меньше возьмешь — больше пройдешь.

За пару дней до отъезда на Лабрадор у меня в Конде Бережной гостил итальянский писатель-путешественник Паоло Румиз (его привезла Моника Булай[107]). Паоло недавно закончил книгу «По следам полководца» (Ганнибала) и готовился к очередной экспедиции, на сей раз из Мурманска на Босфор, чтобы описать восточные рубежи Евросоюза. Самое большое впечатление произвел на меня скромный рюкзак Румиза, в котором лежали: одна рубашка на смену, две пары носков, свитер, запасные штаны, туалетные принадлежности, полотенце и две карты. Видя мое удивление, Паоло похвастался блокнотами (сделанными на заказ) — удобными и компактными. Сказал еще, что уже давно не возит с собой книг, предпочитая в дороге читать пейзажи и человеческие лица, потому что книга подобна отцу — возьмет тебя за руку и поведет… Моника потом объяснила, что это «бзик» Румиза, который от поездки к поездке сокращает свой багаж, готовясь таким образом к последнему путешествию.

На прощание Паоло подарил мне один из своих блокнотов (в дорогу), а в нем прекрасные стихи — в качестве эпиграфа. О том, что путешествие есть строительство мостов и одновременно сжигание их за собой, не поиск устойчивости, но отказ от нее, когда все ставишь на карту, точно начинаешь жизнь сначала; путешествие — это хождение, то есть повествование, единственный наш спутник.

Паром называется «Северные рейнджеры», курсирует раз в пять дней — столько времени длится рейс. Берет на борт сто тридцать одного пассажира, из которых большинство составляют инуиты, жители прибрежных городков. Редких белых туристов замечаешь сразу — они возбуждены и вездесущи! Ступив на палубу, не могут усидеть на месте: фотографируют, болтают по сотовым, протирают оптику (очки и подзорные трубы), проверяют кредитные карты (на месте ли?), снимают и снова надевают куртки, пуховые жилетки и шапки — того и гляди, примутся искусственные челюсти вытаскивать, чистить и вставлять обратно. Ведь все эти гаджеты (сотовые телефоны, цифровые аппараты, кредитные карты) суть протезы, без которых белый человек уже не способен переживать реальность.

Рядом со мной оперлась о поручни очаровательная эскимоска (похожая на Тули с Хатиды[108]), и хотя девушка глядела вниз, на воду, я чувствовал, что она сильнее ощущает мое присутствие, чем итальянская туристка, которая щелкала фотоаппаратом у меня за спиной, то и дело задевая рукавом блузы. А погрузке не было конца. Туристы видят в этом пустую трату времени и хаос — что интересного в том, как кран перетаскивает товары со складов в грузовой трюм; в суетящейся толпе — непонятно, кто провожает, а кто плывет, не говоря уже о самом порте — фотографировать тут нечего. Другое дело — местные, для них погрузка — дело первостепенной важности, грузят ведь их сокровища (прежде всего модные сегодня квадроциклы), к тому же всегда есть интрига: кто кого провожает, а кто не пришел попрощаться — поссорились, расстались? Очаровательная эскимоска читала каждое лицо, словно книгу, а для нас это была всего лишь безликая толпа, беспорядочно клубящаяся внизу у трапа.

И рейс для нас начинается по-разному. Инуиты уселись семьями в большом салоне на палубе — багаж под рукой, дети на виду. Мы блуждаем по коридорам, толкаясь с рюкзаками в тесных проходах, ищем свои каюты, занимаем койки, раскладываем вещи и снова начинаем бродить в поисках туалета и душа с теплой водой, потом марш-бросок в столовую — ознакомиться с меню. О, fuck, за жратву придется платить отдельно, а мы думали — все включено, даже чая с собой не взяли.