Путеец

Фары выхватывают из темноты световую дорожку, если не отрываясь долго смотреть на нее, начинает казаться, что мчишься в какой-то неведомый сказочный мир. Облокотившись на распределительный щит, Сэндзи вглядывался в даль, в свет и тьму впереди. - Доберемся до Хоромаи - и сразу же двинешь обратно. А то еще застрянешь в снегу, а на дороге никого, Новый год ведь. Машинист с сожалением посмотрел на стоявшую у ног Сэндзи двухлитровую бутыль. - А я-то думал заночевать в Хоромаи. - Еще чего! А если кто-нибудь захочет поехать последним рейсом? - Да откуда?.. КХ-12 остановился на станции в ложбине. Какие там пассажиры, перед зданием вокзала не было ни одного фонаря, лишь темнели заброшенные, полуразрушенные дома. - Дело даже не в том, что я еду к Отомацу-сан нарочно, чтобы с ним вдвоем выпить за Новый год. Ты только представь себе, какие разговоры поведут два старика. Или, может, тебе тоже хочется с нами выпить да всплакнуть? А? - Да я пошутил. Не берите в голову… Внимание! Поезд отправляется! - Вот это голос так голос! - Учусь у Отомацу-сан.

Скоро вдали за замерзшей рекой показались огни Хоромаи, над городком нависали темные силуэты терриконов. - Погуди-ка. Мы задержались на пять минут, Отомацу наверняка уже стоит на платформе.

КХ-12, словно жалуясь, что годы его сочтены, загудел слабым от старости голосом, и окрестные горы откликнулись далеким эхом.

Когда тепловоз вынырнул из круглого отверстия тоннеля, впереди показался вокзал Хоромаи. За заснеженным зданием вокзала виднелась разработка с полуразрушенными строениями, вдали, словно привидение, вырисовывался силуэт конвейера.

Машинист и Сэндзи одновременно вскинули руки, указывая на подвесной семафор, и подали голосом сигнал1. Лобовой прожектор выхватил из тьмы платформу с кирпичом. Там, где прежде был пакгауз, где днем и ночью раздавался скрежет грузовых платформ и локомотивов, расстилалась бескрайняя снежная равнина. - Гляньте-ка, начальник, совсем как в сказке.

Даже колеса стучали по рельсам как-то особенно глухо. Старый начальник станции Хоромаи стоял на вокзальной платформе с фонарем в руке, не обращая внимания на летящий ему в лицо мелкий колючий снег. - Даже и не подумал уйти, а ведь мы задержались на пять минут. И это при морозе в двадцать с лишним градусов!

Такие правила приняты на японских железных дорогах. Считается, что это повышает безопасность движения.

Отомацу в толстом форменном пальто и темно-синей фуражке с опущенным ремешком неподвижно стоял на самом краю платформы конечной станции, плечи его были припорошены снегом. Вытянувшись в струнку, он взмахнул рукой в белой перчатке, точным движением указывая на путь. - Хорош Отомацу-сан, правда? Хоть картину с него рисуй. - Какой он тебе Отомацу-сан? Молод еще. Лучше называй его господин начальник. Да ты только посмотри на него - ведь настоящий путеец! Куда до него нынешним начальникам станций: эти олухи только и годны на то, чтобы зачислить их в штат вокзальной обслуги. - Меня почему-то всегда слеза прошибает, когда я его вижу.

Машинист еще раз дал гудок и затормозил. КХ-12, прогромыхав, остановился у конечной станции.

Поскрипывая сапогами по снегу, успевшему тонким слоем покрыть платформу за те пять минут, на которые опоздал КХ, к ним подошел начальник станции Отомацу. - Вот и мы, Ото-сан. Совсем закоченели. Прости за опоздание.

Улыбаясь, Сэндзи спустился на платформу. - Что ты, не велика важность. С Новым годом! - И тебя тоже! Собственно говоря, я собирался встретить его с тобой, да этот паршивец Хидэо заявился к нам со своим сынишкой. - Да что ты, неужто наш малыш Хидэ стал отцом? А ты, Сэн-тян, значит, теперь у нас дедушка? Первый внук, поди души в нем не чаешь. - Да, он у нас очень славный. - Тут, осознав, что, сам того не желая, больно ранил Отомацу, Сэнд-зи прикрыл рот перчаткой. - Я звал Хидэо поехать со мной, думал, отметим Новый год втроем, но у него завтра первый рабочий день… Извинись, говорит, за меня. - Не велика важность. Он небось занят по горло: шутка ли - начальник отдела в Саппорском центральном управлении. Скажи ему, чтобы не беспокоился. - Я уж прослежу, чтобы еще до весны он заехал к тебе, как положено, уважил. А то ведь что получается: когда он переводился в Саппоро - обещался костьми лечь за линию Хоромаи… Прости, что я ничем не сумел помочь. Нехорошо получилось. - И сорвав с головы шапку, Сэндзи низко склонил свою лысую голову. - Полно тебе, Сэн-тян. Не хватало еще, чтобы начальник Центрального вокзала Биёро мне кланялся. Я и ответить должным образом не умею.

С донельзя сконфуженным видом Отомацу проскользнул мимо Сэндзи и заглянул в кабину. - Да, досталось тебе сегодня, - обратился он к машинисту. - Зайди-ка, погрейся.

Не отводя глаз от спины продолжающего кланяться Сэндзи, тот ответил: - Очень уж сильный снегопад, господин начальник, пожалуй, я двинусь обратно не задерживаясь.

- Вишь ты, господин начальник, значит. Небось это Сэн-тян тебя научил. Да какой я начальник! Совсем старика в краску вогнали! У меня и подчиненного-то ни одного нет.