Путь волшебника

Самых крупных и влиятельных городов семь. Вот они: Вандрилла (город мечей), Зорунг (город звездочетов), Ореалис (город вина и песен), Ург (город пытливых умов), Ашингол (город богорожденного), Зеллим Ках (город колдунов) и Йонгайя (город беспокойных жаб).

Среди этих городов есть лишь один, куда не ступает нога человека. Даже произнесение вслух названия этого ужасного места наказывается смертью во всех королевствах и Большей, и Меньшей частей.

Естественно, название запретного города на этих страницах появляться не может.

В своих снах Джереми все еще был женат. Ему снилась Джоанна, какой он ее запомнил: улыбающаяся, полная энергии, с длинными, черными как смоль волосами. Чаще всего ему снился пикник на озере Альбатрос. В лазурном небе сияло дивное желтое солнце, ветер ерошил волосы Джоанны. Они распивали бутылку вина и любовались играющими на воде утками, пока не накатывали, скрывая солнце, грозовые облака. Потом, лежа под большим деревом, они занимались любовью, слушая шум проливного дождя и шепот листьев над головой.

«Никогда я не был так счастлив», — сказал он ей в тот день.

Ему только что исполнилось двадцать пять, она была на год моложе. Их отношения могли служить доказательством того, что противоположности притягиваются друг к другу. Он никогда не понимал, почему такая женщина влюбилась в вечного мечтателя. Для него было куда важнее сочинить безупречную песню, чем заработать на жизнь. Все три года, пока они были женаты, она работала в банке, а он в магазине подержанных музыкальных записей, одновременно давая уроки игры на гитаре. В первый год это был рай, во второй — череда схваток, в третий — война на истощение.

«Ты такой мечтатель», — говорила она.

Как будто в этом есть что-то неправильное.

Через несколько месяцев после свадьбы до него дошло: пока она зарабатывает больше, он будет выглядеть в ее глазах неудачником. С этого началась «фаза делового костюма и галстука» — повесив гитару на стену, он погрузился в скучнейшую бюрократическую рутину. Ради Джоанны. Она коротко постриглась и какое-то время выглядела счастливой… а вот он чувствовал себя все более и более несчастным. Стерильные ряды офисных кабинок он воспринимал как тюрьму, а в тюрьме умирают все надежды.

«Ты такой мечтатель», — повторяла она во сне, не осознавая иронии ситуации, и свадебное платье превращалось в пепел, когда он целовал ее.

Она стояла на холодном сером песке, все уменьшаясь по мере того, как судно уносило его прочь. В конце концов она уподобилась крошечной кукле среди других многочисленных кукол на берегу. Он оглядел свое судно, но оно было безлюдным. На палубе стоял он один, и горький ветер наполнял паруса, отдаляя его от берега.

Он обернулся, позвал ее по имени, но ветер одиночества унес его слишком далеко. Тогда он прыгнул в ледяную воду, исполненный решимости вернуться на берег, вернуться к ней и возродить любовь. Ему никто не нужен, кроме нее; никогда не был и не будет нужен.

Но едва холодная вода сомкнулась над головой, он вспомнил, что не умеет плавать. Словно камень пошел ко дну, и в легкие хлынула соленая вода.

Он проснулся в высокой траве лавандового цвета, хватая ртом воздух. В зеленом, точно лайм, небе полыхало солнце. Дешевая ночлежка исчезла, как и бездомные, с которыми он делил ее. Он лежал в поле один. Встал, повернулся к высоким черным стенам Ореалиса.

Базальтовый вал окружал город, изгибаясь в сторону залива. Это был огромный порт, известный своими превосходными винами и замечательными певцами. Он зашагал в сторону океана, где на якоре покачивались гордые галеоны и тысячи других кораблей. Открытая вода страшила его, но он твердо знал, что следующая книга найдется по ту сторону изумрудного моря. Она взывала к нему — с такой же силой, с какой весна взывает к уснувшим на зиму цветам.

Чем больше размышляешь о сущности единственно подлинного мира, тем явственнее он проступает…

По дороге к южным воротам он пробирался сквозь толпу паломников в балахонах, стражников в доспехах, фермеров с телегами и безлошадных крестьян. В отдалении гроздьями поблескивали нефритовые купола и башни в окружении множества деревянных строений, где трудились и жили простолюдины. На городских перекрестках выступали барды и поэты. Пахло конским и человеческим потом, дымом и специями.