Путь волшебника. Как строить жизнь по своему желанию

— Я в этом не вижу ничего особенного, — сказал Артур. — Дети только кричат или улыбаются, едят или спят.

— Многие смертные, когда они вырастают, счастливы были бы делать эти вещи, — пробормотал Мерлин. — Находиться здесь, в этом мире, в состоянии удовлетворенности — это настоящее достижение.

Здоровый инстинкт новорожденного ребенка, который позволяет ему чувствовать плохое и хорошее, быстро утрачивается. Внутри начинают раздаваться голоса, прежде всего, голос матери, произносящий «да» и «нет», "хороший мальчик" и "плохой мальчик". Когда «да», «нет», «хороший», «плохой» совпадают с тем, чего хочет ребенок, все в порядке. Но неизбежно рано или поздно возникает конфликт между потребностями ребенка и ожиданиями его родителей.

Происходит столкновение внутреннего и внешнего миров. И очень быстро появляются ростки обид и чувства вины, у не знавшего страха ребенка зарождается страх. Ребенок учится не доверять своим инстинктам. Внутренний порыв "Это то, чего я хочу" превращается в вопрос "Хорошо ли, что я этого хочу?".

Мы тратим всю свою жизнь на то, чтобы вернуть состояние принятия себя, которое является для нас естественным и с которым мы появились на свет. С годами количество вопросов множится, и все закоулки и подвалы нашей психики оказываются забитыми множеством сомнений, обид, чувством вины и страхом. Все эти чувства продолжают жить, как бы глубоко мы их ни спрятали. Все внутренние конфликты, которые, оказывается, так трудно примирить, ведут к тени нашего Я.

— Как интересно при твоем дворе, — заметил однажды Мерлин после того, как Артур стал королем. — Я не могу понять, как это вы все, смертные, можете заниматься одной и той же работой.

— Одной и той же работой? — спросил Артур. — Что же это за работа?

— Надзиратель, — ответил Мерлин, не желая что-либо разъяснять.

С точки зрения волшебника все мы надзиратели для теней своих Я. Подсознание — это тюрьма, в которой заперты ненужные энергии, не потому, что они должны сохраняться, а потому, что в нас годами отпечатывались всякие «да» и «нет», «хорошо» и "плохо".

Немного подумав, Артур подошел к Мерлину и сказал:

— Я не хочу быть надзирателем. Как я могу измениться?

— О, нет ничего проще, — ответил Мерлин. — Просто ты должен увидеть, что ты играешь две роли — надзирателя и заключенного. Если ты — это обе стороны монеты, значит, и то и другое — не ты, потому что каждая из них зачеркивает противоположную. Осознай это и будь свободен.

— Но я не знаю, как это сделать, — возразил Артур. — Как я могу найти эти тени своего Я, о которых ты говоришь?

— Просто слушай. Подобно всем заключенным, они выстукивают сообщения на стенах своих камер.

Тень нашего Я — это просто еще одна исполняемая нами роль, или другая личность, которую мы не показываем на людях. Большую часть времени тень нашего Я слишком обеспокоена или напугана, чтобы появляться при свете дня. Но нет никаких сомнений в том, что она существует, потому что каждый из нас выдумывает себе тень, личность, задача которой состоит в том, чтобы нести все те энергии, от которых нам не удается избавиться.

Для новорожденного ребенка не существует проблемы сохранения понятия «плохо» или ощущения плохого самочувствия. Как только вы вносите в окружение ребенка что-либо отрицательное, он тут же начинает плакать или отворачивается.

Это самая здоровая реакция, потому что, свободно выразив себя, ребенок освобождается от энергий, которые в противном случае закрепились бы в нем. Однако по мере того, как мы взрослеем, мы узнаем, что такие спонтанные реакции не всегда уместны. Во имя вежливости или такта, или под предлогом того, что он должен знать свое место или делать то, что велят родители, ребенок научается сдерживать отрицательные энергии. Мы превращаемся в постоянно подзаряжаемые аккумуляторы, пока, наконец, став взрослыми, не начинаем крепко держаться за гнев, обиды, разочарования и страх многолетней давности. Хуже всего то, что мы забываем об инстинкте, помогающем разряжать эти аккумуляторы.

— Ты бы очень удивился, увидев однажды, как сильно ты напоминаешь бомбу, — как-то сказал Мерлин мальчику Артуру.

— А что такое "бомба"?

— Если бы ты жил в обратном потоке времени, а это единственный разумный способ жизни, ты бы знал, что это такое.

Мерлин на секунду задумался, потом продолжал:

— Представь себе поросячий пузырь, который ты надуваешь до тех пор, пока он не разорвется. Бомба действует по тому же принципу, за исключением того, что сила ее взрыва убивает людей.

— Бог мой, можно ли это предотвратить в будущем? — воскликнул встревоженный Артур.

— Нет, ты меня не понял. Бомбы взрываются, потому чтоони убивают людей. Вот в чем смысл. Я упомянул об этом только из-за того, что бомбы так сильно напоминают самих смертных, которые все время готовы взорваться. Разрыв шрапнели — то, что они назовут «осколками», — не что иное, как проявление взрыва ярости. Если бы люди могли взрываться и убивать других, не боясь возмездия, большинство из них так и поступало бы.

Как воспользоваться уроком в своей жизни