Путь воинов

Его опытные руки начали тонкую работу по соединению оборванных проводов. Радостные возгласы огласили его шлем, когда он соединил кабели освещения. От того, что палубу залил свет, стало не легче — только обнаружились новые повреждения. Он встал и нагнулся, чтобы прикоснуться датчиком к палубе. Электронный индикатор отсчитывал градусы, медленно взбираясь вверх по шкале Цельсия. После следующего кабеля он медленно опустился на ноги, так как запитались гравитационные пластины и вернулся вес.

— Передохни, — приказал Бриз.

Ганс опустился на крышку конденсатора. Подошли еще несколько человек.

— Это все развалится, когда металл нагреется и расширится, — угрюмо прибавил он.

Бриз устало кивнул.

— Угу.

Двое романанов, неловко чувствуя себя в костюмах, пробирались с антигравом, нагруженным частями обшивки, мимо расплавленного оборудования. Они явно дожидались, пока починят свет, — но Ганс не хотел их винить. Пробираться ощупью в темноте, пытаясь справиться с такой инерцией антиграва, было бы убийственно.

— Романаны! Никогда бы не поверил, — Ганс покачал головой. — Пару месяцев назад мы стреляли в них, — он зевнул, с трудом удерживая голову.

— Ха! — проворчал Бриз. — Я думал, что ты там внизу приударил за одной из их женщин. Ведь они глупые и привыкли к коровам и хворостине, и даже не узнали бы, что ты…

— О, ЗАВЯЗЫВАЙ!

Бриз осклабился.

— Ну ладно, хорошо, может, они бы и не узнали, что ты стыдливый девственник! Могли бы подумать…

— Иди к черту, Бриз! — отмахнулся Ганс. — Со мной все в порядке!

— Ага, именно поэтому ты покраснел как свекла, когда мы свели тебя с Марлой? Думал, что ты…

— Заткнись, ты! Я… У меня просто… Ты знаешь. Это было неожиданно, вот и все. Просто… неожиданность, — Ганс сглотнул, поперхнувшись достаточно громко. Бриз закатился хохотом. — Хватит! Я буду работать.

Несмотря на усталость, он начал отслеживать кабели связи, восстанавливая канал передачи информации через разорванную бластером переборку.

ПОШЛИ ОНИ ВСЕ К ЧЕРТУ! БОЖЕ, Я НИКОГДА ЭТОГО НЕ ПЕРЕЖИВУ. У ВСЕХ РЕБЯТ НА ОРУДИЙНОЙ ПАЛУБЕ, КРОМЕ МЕНЯ, ЕСТЬ ДЕВУШКИ. ЛАДНО, НИЧЕГО СТРАШНОГО. НАВЕРНОЕ, НЕ КАЖДЫЙ СОЗДАН ДЛЯ ЖЕНЩИН. ДОЛЖНА ЖЕ БЫТЬ ГДЕ-ТО ДЕВУШКА, КОТОРАЯ ТОЖЕ НЕ УМЕЕТ ОБЩАТЬСЯ С МУЖЧИНАМИ. КОТОРАЯ БУДЕТ БОЯТЬСЯ МЕНЯ ТАК ЖЕ, КАК Я ЕЕ!

Его будоражил вопрос адреналина, вызванный воспоминаниями о том, как они все смотрели, когда эта сладострастная десантница, Марла Сэш, забралась в ту ночь к нему на койку. И все были свидетелями этого. Ганса бросило в краску от воспоминаний о своем отчаянном, неловком отступлении. Черт! Как после этого смотреть в глаза людям? Он стал предметом насмешек всего корабля!

Одно точно, решил он, — проворно сращивая новую линию связи с заново спаянным куском — эти грубые ублюдки могли быть в постели молнии подобны, но никто из них в подметки не годился Гансу Йегеру, когда дело доходит до ремонта связи!

Вилли Красный Ястреб Конокрад явился с приветствиями, медвежьими объятиями и вульгарным смехом. Он душевно трепал дядю Рамона по плечу и игриво подзуживал тетю Марию. Продолговатое, с выступающими скулами лицо Конокрада вбирало в себя все вокруг, и глаза его блеснули, обнаружив в глубине помещения Сюзан.

Он был рослым и мускулистым, четыре трофея, снятых с сантос и других бандитов, болтались на куртке. Он выглядел воином во всем, начиная с широких плеч и заканчивая узкой талией и кривыми ногами всадника. Он двигался с какой-то кошачьей плавностью. Боевой нож на поясе мерцал в свете огня. В его глазах все еще было заметно затаенное коварство. Говоря с Рамоном, он насмешливо приподнимал уголок рта. С его вытянутого лица, казалось, не сходила ухмылка.

Я НЕ ДОВЕРЯЮ ЕМУ. ЕМУ НИЧЕГО НЕ СТОИТ РАЗДЕЛАТЬСЯ С РАМОНОМ. ОН НЕ СОВСЕМ ПАУК — ОН ДРУГОЙ, АЛЧНЫЙ, ЧЕЛОВЕК, СЛЕДУЮЩИЙ КОДЕКСУ ЧЕСТИ ТОЛЬКО ДО ТЕХ ПОР, ПОКА ЕМУ ЭТО ВЫГОДНО. ОН ПО-НАСТОЯЩЕМУ ПРЕДАН ЛИШЬ ЖАЖДЕ НАЖИВЫ И ВЛАСТИ. ЛУЧШЕ УМЕРЕТЬ, ЧЕМ ПОПАСТЬ К НЕМУ В РУКИ!

Рамон снял чехол с трубкой со стены. Осторожными пальцами он достал ее, длинную, резную, из мягкой кожи, и аккуратно набил табак в углубление. С серьезным лицом, Рамон начал обряд победной трапезы. Тихо напевая, он раскурил ее и передал Конокраду, после чего оба выпустили дым, поднимавшийся к Пауку.

После молитв и песен Конокрад любезно отведал мяса и зелени, поданных ему Марией. Сюзан наблюдала из потемок за исчезновением пищи. Наконец, Конокрад распрямился и вежливо рыгнул, улыбаясь Марии, которой принадлежали — конечно же — все заслуги.

— Так, значит, тебе пришлось непосредственно столкнуться с Рыжим, Великим Трофеями? — Конокрад задумчиво посмотрел на Рамона, прежде чем перевести взгляд туда, где в полумраке съежилась Сюзан, мечтавшая провалиться сквозь землю. — Она опозорила тебя, Рамон. Заставила отменить твои собственные слова…