Беше прижался к стене дома, дрожа от страха. Вдруг со всех углов начали выползать смутные силуэты, они корчили рожи и улюлюкали. Бандиты образовали полукруг вокруг монаха. Ноги Беше подкосились, и он опустился на колени, как бы защищаясь от ужасного кошмара.
Он простонал слабым голосом:
— Демоны! Демоны! Пейрак, пощади, сжалься надо мной!
Это имя, как удар стилета, пронзило сердце Анжелики.
— Убей его! Убей его! — дико принялась она кричать, не замечая, что ногтями в кровь разодрала руку Никола.
Каламбреден вытащил свой нож. Но вдруг монах упал и затих. Все услышали голос карлика:
— Он готов, Каламбреден!
Тело монаха лежало распростертым на земле. Никола приблизился и увидел выпуклые глаза монаха.
— Он умер от страха, — пробасил Черный хлеб.
Где-то наверху открылось окно, и сонный голос проворчал:
— Кто тут, черт бы его побрал, говорит о дьяволах, когда добрые люди спят?
— Надо сматывать удочки, — приказал Каламбреден. — Нам тут больше нечего делать.
Когда наутро люди нашли труп монаха, на нем не было ни одной царапины. Горожане вспоминали слова колдуна, сожженного на Гревской площади:
— Помни, Беше, через месяц ты предстанешь перед божьим судом!
Посмотрев в календарь, горожане крестились, месяц заканчивался.
— Бог проклял монаха! — говорили в Париже.
А в судебном протоколе было записано: «Отец Гонак Беше умер при странных обстоятельствах. Ходят слухи, что его убили дьяволы». И стояло число — 29 марта 1661 года.
Эту ночь банда Каламбредена заканчивала оргией в одном из парижских борделей. Везде чувствовался запах весны. Этой ночью было выпито много вина. Анжелике стало плохо. Никола взял ее за локоть.
— Я вижу, что ты себя плохо чувствуешь, но мы так мало выпили. Какая ты слабая, это ведь наша свадьба. Надо ее хорошо сыграть!
Потом, видя, что она безнадежно пьяна, поднял на руки и вышел на воздух. Ночь была прохладной, на руках Никола Анжелика чувствовала себя почти счастливой.
Клод де ла Пти, поэт с Нового моста, видел этой ночью, как огромный Каламбреден нес на руках какую-то куклу, длинные волосы которой развевались по ветру. Как только Никола вошел в. зал башни Несль, нищие, сидевшие у огня, разом повернулись к нему. Одна женщина с криком бросилась на него.
— Хам! Подлец! — кричала она ему в лицо. — Ты нашел себе другую любовницу! Ребята мне все уже рассказали. Я зарежу тебя вместе с твоей шлюхой!
Никола спокойно положил Анжелику на охапку соломы, потом поднял кулак, и женщина замертво свалилась, не сказав ни слова.
— Теперь слушайте все, — прорычал Никола, и его глаза налились кровью. — Эта женщина, — он показал на Анжелику, — теперь моя «маркиза». Если кто-нибудь осмелится тронуть хоть один-единственный волосок на ее голове, тот будет иметь дело со мной, а вы знаете, чем это обычно кончается. Что касается моей бывшей «маркизы», ля Поляк, делайте с ней что хотите, мне все равно.
Произнеся эти слова, торжествующий Каламбреден, бывший пастух, ставший матерым волком, поднял Анжелику на руки и стал медленно подниматься по лестнице в свою комнату, неся, как бесценный трофей, ношу, которую подарила ему судьба.
Глава 3
Каламбреден поднимался медленно, покачиваясь, так, как был сильно пьян. Открыв дверь ударом ноги, он подошел к кровати и бережно положил на нее Анжелику. На кровати было набросано множество вещей: пальто, сюртуки, камзолы…
— Вот теперь мы вдвоем, — сказал он срывающимся от волнения голосом.
Анжелика немного отрезвела, встала и, шатаясь, подошла к окну, судорожно схватившись за решетку.
— Мы вдвоем, — повторил Никола.
— Что ты хочешь этим сказать, глупец? — воскликнула Анжелика.
— Я… я хочу сказать… — промямлил он, полностью растерявшись.
Анжелика весело засмеялась:
— Ты думаешь, что станешь моим любовником, Каламбреден?
Он подошел к ней и взял ее за локоть.
— Я не думаю, я уверен в этом!
Красные огоньки проплывающих под башней лодок осветили их. Никола глубоко вздохнул.
— Послушай, — сказал он тихо, но твердым голосом. — Я хочу с тобой поговорить и хочу, чтобы ты поняла. Ты не имеешь права отказать мне в том, что я у тебя прошу. Я дрался за тебя, я убил человека по твоему желанию, Beликий Керз соединил нас… Все по законам королевства тюнов. Теперь ты моя!
— А если я не захочу подчиниться этим законам?
— Значит, ты умрешь! — закричал Каламбреден, и глаза его заблестели. — Теперь выбирай! Пораскинь своими куриными мозгами, графиня. Твоего колдуна сожгли на Гревской площади. Нас разделяло то, что ты была графиней, а я — пастухом. Теперь мы поменялись ролями. Я — Каламбреден, ты — ничто! Твои близкие отказались от тебя.
Он протянул руку, показывая на другой берег Сены, где во мраке ночи вырисовывалась темная громада Лувра.
— Для них ты теперь не существуешь, — продолжал он. — У нас ты под защитой, тебя будут оберегать, за тебя отомстят, если понадобится, тебе помогут и никогда, слышишь, никогда не предадут.