Путь в Царьград

Спецназовцы продемонстрировали свой типовой спарринг, с маханием руками и ногами, а также трюки для ждущей острых ощущений публики — с разбиванием ребром ладони кирпичей и проламыванием досок ногами. Цесаревичу очень понравились их экзерциции. Он одобрительно кивал, подбадривая «спецов», а в самые острые моменты даже хлопал в ладоши и кричал «браво».

Потом он не выдержал и решил продемонстрировать свою силушку. Достав из кармана медный пятак, цесаревич легко согнул его, а потом, когда посланный в корабельную мастерскую матрос принес толстый железный прут, Сан Саныч, взявшись своими огромными ручищами за его концы, завязал прут узлом. Султан с удивлением и даже с каким-то почтительным испугом смотрел на могучего сына «русского падишаха».

Матросы принесли несколько деревянных ящиков, мешок с пустыми консервными банками и предложили гостям пострелять. Цесаревич, прекрасный стрелок из всех видов огнестрельного оружия того времени, из принесенного его адъютантом револьвера «Смит энд Вессон» с расстояния тридцати шагов шестью выстрелами сшиб в море шесть пустых банок. Султан, который тоже был отличным стрелком, умоляющими глазами посмотрел на меня и через майора Османова передал просьбу — разрешить и ему показать свое умение обращаться с оружием. Я разрешил, но на всякий случай жестом незаметно показал на Абдул-Гамида одному из бойцов Бережного. Тот сразу все понял и переместился за спину султана, незаметно расстегнув кобуру своего АПС.

Османов взял из рук цесаревича перезаряженный «Смит энд Вессон» и с полупоклоном передал его Абдул-Гамиду. Тот схватил оружие и с каким-то хищным выражением лица открыл огонь по выставленным на ящиках банкам. Стрелял он действительно неплохо, во всяком случае, не сделал ни одного промаха. С таким же вежливым полупоклоном он отдал Османову револьвер и победно посмотрел на цесаревича, дескать — и мы не лыком шиты!

И вот тогда майор Османов решил показать всем — что такое стрельба с точки зрения спецназа двадцать первого века. Получив разрешение, он сбегал за своим оружием, потом расставил на ящиках сорок пустых консервных банок. Отойдя шагов на пятьдесят, остановился и стал ждать мою команду.

Я махнул рукой. Османов, мгновенно выхватив из кобур пистолеты АПС, с двух рук открыл огонь по мишеням, практически не целясь. Он несколько раз выстрелил стоя, потом — с колена, потом — с переката, потом — на ходу. Щелкнув, затворы «стечкиных» встали на затворную задержку. Османов победно взглянул на зрителей и жестом показал в сторону ящиков. Ни одной банки на них не осталось!

— Молодец, какой молодец! — не удержавшись, воскликнул цесаревич. — Никогда в жизни я не видел такой стрельбы! Майор, где вы научились всему этому?

— Нас этому учили… — загадочно сказал Османов, убирая пистолеты в кобуры. А султан, тот пришел в просто неописуемый восторг от стрельбы своего соплеменника. Абдул-Гамид снял с пальца драгоценный перстень и торжественно преподнес его Османову:

— Эфенди, этот изумруд достоин украсить руку настоящего мастера! Ничего лучше вашей стрельбы я в жизни не видел! Чок гюзел!

Александр Александрович, дабы не ударить в грязь лицом и ни в чем не уступить султану, подарил Османову свой золотой портсигар.

Цесаревич с нетерпением поглядывал на свои часы.

— Виктор Сергеевич, мне уже пора. К вечеру я должен быть в Плоешти. В противном случае меня могут хватиться. Я полагаю, что мы еще не раз с вами увидимся. Хочу сказать, что за этот день я узнал столько, сколько не узнал за всю свою жизнь. Я был бы рад считать себя вашим другом, — и цесаревич протянул мне свою огромную ладонь. Я с большим удовольствием ее пожал.

Вместе с наследником престола в Плоешти улетела и полковник Антонова. Она должна была вечером встретиться с царем. Цесаревич галантно поцеловал ручку Нине Викторовне и выразил неподдельное изумление, когда узнал, что эта очаровательная женщина носит чин полковника и руководит всеми разведывательными операциями нашего соединения. Но после всего сегодня увиденного он воздержался от комментариев.

А потом были проводы, шум улетающего вертолета и долгие раздумья по поводу дальнейших наших взаимоотношений с будущим российским императором.

7 июня (26 мая), полдень, борт авианесущего крейсера «Адмирал Кузнецов».

Майор Османов.

Взлетевший в небо вертолет с наследником российского престола на борту медленно растаял вдали. Проводив его взглядом, султан повернулся ко мне и задумчиво сказал:

— Мехмед-Хаджи, я знал вас как умного собеседника, тонкого дипломата и знатока Корана. Но я даже не догадывался, что вы еще и великий воин. Как жаль, что я не был с вами знаком раньше. Тогда, когда я еще был владыкой империи Османов. Клянусь, я бы сделал вас визирем. Под вашим мудрым руководством Турция не наделала бы столько ошибок, и тень погибели не коснулась ее.

Я с улыбкой посмотрел на него: