Путь в террор

– Да со мной-то что сделается! – беспечно отмахнулся Дмитрий. – Молодой, здоровый, жениться вот собрался.

– В каком смысле? – опешил граф.

– В смысле на девушке. Тоже молодой и красивой. Хотел с вами познакомить.

– Она что – здесь?

– Нет, конечно. Просто договорились бы о встрече.

– И на том спасибо. Впрочем, как видите, ваши матримониальные планы крайне не своевременны.

– Это точно.

– Что же, очень хорошо, что вы это понимаете. Так что не смею задерживать.

– Есть еще одна проблема.

– Час от часу не легче! Что вам еще угодно?

– Да в лечебницу меня не пускают.

– В какую еще лечебницу?

– Это моя вина, – вмешалась в перепалку Антонина Дмитриевна. – Со всеми этими трагическими событиями, я забыла отдать необходимые распоряжения.

– Мне, право, совестно вас беспокоить…

– Пустяки! Вадим, распорядись, пожалуйста, принести писчие принадлежности. До кабинета мне теперь не добраться, так что я напишу записку здесь. Этого будет достаточно.

– Кто-нибудь объяснит мне, что происходит? – сокрушенно вздохнул Блудов. – Просто сумасшедший дом какой-то!

Тем не менее все необходимое было доставлено, и старая графиня принялась за работу. Покончив с письмом, Антонина Дмитриевна присыпала его песком и, убедившись, что чернила высохли, протянула послание Дмитрию.

– Берите. И, разумеется, как только позволят обстоятельства, я с большой охотой познакомлюсь с вашей избранницей.

– Спасибо. Она вам понравится.

– Не сомневаюсь, – фыркнул Вадим Дмитриевич.

– Ну, мне пора, – изобразил поклон Будищев.

Тетушка в ответ лишь слабо улыбнулась, а вот кандидат в отцы неожиданно вызвался проводить незваного гостя.

– Да я не заблужусь, – попытался отказаться тот, но граф шел вперед, не обращая внимания на возражения.

Дойдя до двери, он резко повернулся, и, прокашлявшись, спросил:

– Вы не передумали?

– Насчет чего? – прикинулся простачком Дмитрий.

– Насчет переезда в Америку. Мое предложение остается в силе.

– Хм. А вы знаете – передумал. Пожалуй, я не прочь переехать.

– Вы серьезно?

– Ну, а почему нет? Особенно, если прибавите тысяч пять.

– Наглец!

– Ваша правда. И в кого я только такой уродился?

– Не паясничайте!

– Ну, а что мне остается? Трудное детство, голод, холод, отсутствие положительных примеров перед глазами…

– Довольно!

– Как скажете.

– Итак, вы согласны уехать из России?

– Согласен. Несите деньги.

– Но я не храню в доме такие суммы!

– Это очень правильно с вашей стороны.

– Но я могу выписать чек.

– Боюсь, что этот вариант меня не устроит. Согласитесь, что, приехав в Америку, было бы крайне неприятно узнать, что вы его аннулировали.

– Да за кого вы меня принимаете? – возмутился граф.

– А вы меня? – улыбнулся в ответ Будищев.

– Хорошо, вы получите наличными. Но мне нужны гарантии.

– Хотите – икону поцелую?

– Подите прочь! Когда все будет готово, вас известят.

– Вот это деловой разговор.

Как и следовало ожидать, записка графини Блудовой оказала на больничное начальство самое благоприятное действие. Во всяком случае, тяжелая, окованная железом калитка отворилась, и Дмитрия с Семкой пустили внутрь лечебницы. Против ожидания, там оказалось далеко не так мрачно, как можно было подумать, но забранные решетками окна, неистребимый запах карболки и хмурые физиономии санитаров четко намекали, что здесь далеко не санаторий.

Когда они зашли в палату, Степанида Филиппова с безучастным видом сидела на кровати, обхватив ноги руками, и от всей этой позы чувствовалась такая безысходность, что даже Будищеву, ко всему привычному, стало не по себе. А Семен – тот просто кинулся к девушке и, едва не плача, спросил:

– Стеша, ты меня узнаешь?

– Сема, – еле слышно прошептала она в ответ.

– Дмитрий Николаевич, она меня узнала! – радостно закричал в ответ парень, обернувшись к своему наставнику.

– Уже хорошо, – буркнул тот, внимательно разглядывая обстановку.

– Стешенька, родная, как хорошо, что тебе лучше, – радостно продолжал мальчишка.

– Не шуми, малец, – одернул его сопровождавший их санитар. – Не положено тут кричать. Больные – они от крика могут и испугаться, или еще чего.

– Что, бывали случаи?

– Так ить сумасшедшие, – пожал плечами медработник.

– Чего-то она совсем осунулась, – обеспокоенно заметил Будищев.

– Известное дело, харч не как у родной маменьки, – не стал спорить санитар.

– Как она себя ведет?

– Это вы господина доктора спросите.

– А я у тебя спрашиваю!

– Да все больше тихо.

– А что, есть и буйные?

– Есть, как не быть. Давеча соседку ее в смирительную рубаху запеленали да водой отливали холодной. Для того, значит, чтобы в чувство привесть.

– Охренеть!

– А куды деваться? Ладно, вы если желаете, побудьте тута, а у меня дел по горло.

– Подожди, любезный, а нельзя ли чаю горячего организовать?

– Отчего же нельзя, пожалуйте пятачок, так я мигом! Вы не подумайте чего, это не мне одному.

– Держи.

– Сей секунд!

– Ну что, Сема, – вздохнул Дмитрий. – Доставай гостинцы. Надеюсь, не все слопал, пока меня ждал?

– Грех вам такое говорить! – даже обиделся мальчишка. – Нешто я совсем без понятия?

– Ладно-ладно! – одними глазами улыбнулся в ответ Будищев.

– Стешенька, возьми конфетку, она сладкая, – протянул лакомство девушке Семка.