Путь в Иерусалим

Безусловно, это имело отношение к Арну. В обычных случаях облатов уже не принимали в монастырь, и поэтому Арн был единственным ребенком в их кругу. Хотя все еще было неясно, почему Бог решил поместить этого ребенка среди цистерцианских братьев, легко было заметить, что "Школа Жизни" — название, которое буквально подходит к Арну. Все, чему он научится в жизни, он, возможно, получит здесь.

Теперь, когда мальчик в достаточной степени освоил язык, отец Генрих открыл для него большую литературу. Арну, как и всем другим, пришлось трудиться каждый день над обязательным чтением.

Отец Генрих был уверен в том, что для молодого человека мирская литература столь же важна, как и церковная. Однако здесь требовался контроль, потому что сперва Арн ходил в скрипторий без присмотра и иногда находил книги, не подходящие для мальчиков.

Например, польза Овидия заключалась, разумеется, в том, чтобы читать его "Метаморфозы" — около двухсот стихов о волшебных превращениях, которые открывали читателю мир легенд и культуры Римской империи. Напротив, не слишком хорошо было то, что в руках у мальчика оказалась Ars amatoria, "Искусство любви". Отец Генрих обнаружил Арна в углу поварни именно с этой книгой, при этом оказалось, что Арн реагировал на чтение способом, в котором вполне проявилась его мужская природа.

Отец Генрих, разумеется, назначил тогда подходящее наказание — холодные обливания, определенное количество молитв и что-то еще, но отнесся к этому совсем не строго. Напротив, он забавы ради рассказал обо всем брату Гильберту, который от души посмеялся над непреднамеренным грехом мальчика.

Однако запретные тексты Овидия были унесены в собственную келью отца Генриха, и с тех пор отбор книг для чтения Арна производился более осторожно и тщательно.

Например, мальчику прекрасно подошло бы чтение "Германии" Тацита, поскольку он сам был варварского происхождения. Согласно отцу Генриху, у Тацита, возможно, были некоторые внутриполитические причины для того, чтобы изображать германцев как идеальный пример для развращенных римлян. Но, как считал отец Генрих, все знания о прошлом человечества, даже относящиеся к языческим временам и обычаям, могли способствовать просвещению. "Послания" Горация и прежде всего его "Поэтика" были прекрасным примером того, чему действительно можно поучиться у классических писателей. В этих книгах, может быть, иногда слишком много теории, но тогда можно переключиться на "Энеиду" Вергилия, над которой как раз сейчас и трудился мальчик; с горящими щеками Арн прибежал рассказывать о Дидоне, царице Карфагена, и о том, как Вергилий спустился под землю и увидел будущее Рима.

Чтение было основой всех знаний, всех чистых и мудрых мыслей. С этим могли согласиться все, это было очевидно. Но отец Генрих, возможно, отличался от многих других тем, что считал, что маленьким мальчикам нужно давать эти тексты вовремя, прежде чем они успеют закоснеть в теологической науке и потеряют способность читать, не думая о том, как нужно толковать этот текст — буквально, аллегорически, с моральной точки зрения или с точки зрения аналогии, — четыре способа, с помощью которых обычно толковали библейские тексты.

С другой стороны, нельзя было пренебрегать и теологическим образованием Арна. Пока существовало только два экземпляра наиболее читаемой в Школе Жизни книги — Glossa Ordinaria, глоссария к Библии, — которой постоянно пользовались все братья. Но отец Генрих следил за тем, чтобы Арн получил доступ к этой книге.

И чтобы избежать новых неприятностей, подобных неподходящим текстам Овидия, Арн теперь получал все книги прямо из рук отца Генриха. Кроме того, каждый день по меньшей мере час посвящался тому, чтобы научить мальчика пониманию Священного Писания.

Втайне отец Генрих радовался тому рвению, с которым Арн прибегал за новыми книгами или чтобы ответить заданный ему накануне библейский текст. Смысл заключался в том, чтобы научить мальчика работать и руками, и головой. Поскольку Божьи намерения в его отношении еще не были ясны, этот путь, во всяком случае, не мог быть ошибочным.

Между тем время, проведенное с братом Гильбертом, было для Арна более приятным, чем занятия в скриптории или работа с послушниками, где требовалась его помощь в кладке камня в местах, куда не мог добраться взрослый человек. С Гильбертом было и куда интереснее, чем на кухне, в гавани, с рыбаками во фиорде или в соборе, упражняясь в пении перед очередным большим праздником.

Отец Генрих думал, что он, будучи мальчиком, справлялся бы с этими заданиями по-разному. Но у маленького Арна он ничего подобного не замечал, похоже, тот с одинаковым желанием брался за все, что выражалось в названии монастыря: "Школа Жизни".