Путь в Европу

Моника Дойтц-Шредер:

Это так, но в ответах западногерманских учащихся сказывается прежде всего недостаточная осведомленность, между тем как в ответах восточногерманских школьников в гораздо большей степени присутствуют ценностные предпочтения. Еще раз обращаю ваше внимание на то, что только в глазах 40% из них образ ГДР выглядит негативно. И объединение Германии в их представлениях лишено очень часто позитивного ценностного смысла в его общественном понимании. Скорее, все обстоит наоборот.

Они не считают, что это объединение восточным немцам что-то дало, кроме возможности покупать больше товаров и совершать туристические поездки. Но даже и в потребительском выборе многие из них и сегодня ощущают себя, по сравнению с западными немцами, ущемленными. Они полагают, например, что одежда в Восточной Германии хуже по качеству, чем в Западной. Это – полная ерунда, свидетельствующая лишь о том, что молодежь воспроизводит сложившееся во многих восточногерманских семьях устойчивое мнение: восточные немцы не получили в результате объединения то, что должны были получить.

Эта молодежь, судя по ее представлениям, в значительной степени представляет собой потенциальный электорат «Левых». Но я согласна с вами в том, что их будущие избиратели формируются и в западногерманской молодежной среде. В подтверждение – еще две цифры. В восточных землях 33% опрошенных школьников полагают, что плановая экономика более эффективна, чем рыночная, что это хорошо, когда государство все планирует и всем управляет. Но и на западе страны доля таких школьников ненамного меньше – 27%. Остается надеяться, что и это говорит не столько об их ценностях, сколько о дефиците знаний. В том числе и знаний об «успехах» плановой экономики в бывшей ГДР.

Лилия Шевцова: Вы опасаетесь наметившегося сдвига общественных настроений влево. Но есть ведь одновременно и движение вправо – я имею в виду радикально-националистические, неонацистские тенденции. Насколько глубоки они в Германии?

Клаус Шредер:

Я бы не сказал, что у нас наблюдается заметный рост национализма. По крайней мере, если сравнивать с другими ведущими европейскими странами – такими, как Италия, Франция, Великобритания. Мы помним уроки, преподанные нам историей.

По разным оценкам, националистическим настроениям сегодня подвержены от 5 до 10% западных немцев и от 10 до 20% восточных. Речь идет не об активистах, а об общественном потенциале национализма, о тех людях, которые в той или иной степени предрасположены к восприятию националистических идей. В восточных землях процент таких людей выше, потому что там, по данным опросов, значительно больше – тоже примерно вдвое – распространена подозрительность по отношению к иностранцам. Это – болезненная реакция на глобализацию, свидетельство неготовности принять ее.

Лилия Шевцова: Почему же восточные немцы оказались меньше готовы к этому, чем западные?

Клаус Шредер: Восточных немцев в течение нескольких десятилетий приучали мыслить в категориях «друг – враг». У них не развита культура общения с иностранцами – ведь таковых в ГДР, если не считать советских солдат, фактически не было, иностранцы составляли в ней менее 1% населения.

Лилия Шевцова: А в ФРГ?