Путь в Дамаск

Заноза же призадумался, стоя перед телевизором — перед безразмерной плазменной панелью, которую он называл телевизором, а Хасан — разрушающим психику шайтан-устройством. Сегодня даже звук был выключен, и мельтешение людей, слов и чисел на поделенном на множество секторов экране не несло вообще никакой информации.

— Почему Кавказ?

— Дискриминация? — мурлыкнул Заноза, разворачиваясь к нему. — По национальному признаку?

— По национальному признаку я дискриминирую только англичан. Они сами напрашиваются. Так что с Кавказом?

— Сын у тебя остался на Кавказе, прикинь? Ты ж там воевал. Фронтовой роман, прекрасная юная черкешенка, всё как в кино, только ты на ней женился. Ну, типа, взял второй женой. В смысле, первой — тебе пятнадцать было, с Хансияр-ханум вы тогда еще даже не познакомились. Но мог бы и второй, ты же турок.

Хасан уже довольно смутно помнил войны, в которых довелось участвовать при жизни. Много их было. А действия Османской империи на Кавказе оставляли желать лучшего, так что вспоминать о них совсем не хотелось. Но жену он не забыл бы, особенно прекрасную и юную. Особенно черкешенку. Учитывая, что воевал-то в Грузии.

— Почему же я не увез ее в Карасар?

— Так она православная!

— Черкешенка?

— Ты вот… — Заноза досадливо дернул плечом, — на взлете сбиваешь. Турки крадут в гаремы черкешенок, это всем известно.

Разумеется. Это всем было известно в те времена, когда Заноза еще учился в школе. За двадцать лет до начала Первой мировой.

— Ладно, так почему же я не украл ее в гарем?

— Потому что она была грузинка. Из Батуми или Ардагана. Не воевал ты в Адыгее, негде тебе было черкешенку взять. А грузинку ее зашоренная православная семья в гарем не отпустила. Но когда понадобилось, ты помог им бежать от большевиков и, в конце концов, они все оказались в Англии.

— Почему не в Германии?

— Может, потому, что ты предугадал крушение Вейсмарской республики и решил не отправлять их в страну с кризисной экономикой? Правда, отправить туда Намика и Сабаха[4] тебе это не помешало. Я подумаю. Должна быть какая-то причина, по которой ты или они выбрали Англию. Майкл-то с другой стороны заходил. Он выяснил, чем ты занимался во Вторую мировую…

Это было посильнее кавказской крови. У Хасана, видимо, что-то такое отразилось на лице, потому что Заноза заулыбался во всю пасть и поднял руки:

— Не-не-не, не то, чем ты на самом деле занимался. Майкл узнал из косвенных данных, что ты был участником германского Сопротивления. Но поскольку с «Красной капеллой» ты никак не связан, с кем ты мог сотрудничать, кроме Британии? То есть, не ты конечно, а твой сын, которого Атли считают твоим дедом. Раз его курировали британские власти, значит, он и учился, скорее всего, в Англии. Да и вернулся после войны в Лондон, а не в Берлин и не в Тбилиси. Почему? Потому что Англию считал своей настоящей родиной…

Заноза снова задумался. Извлек из-под комиксов на столике сигареты в измятой пачке и закурил, по-прежнему не отрывая взгляда от Хасана.

— Все довольно причудливо смешивается, знаешь. Если бы отец Майкла не упомянул в связи с тобой о «Турецкой крепости», как о не вполне понятном явлении, Майкл не вернулся бы к тому немногому, что можно выяснить о твоей войне в сороковые. Он ведь отмахнулся от этой информации, когда в первый раз сумел до нее добраться. Потому что источники не заслуживали никакого доверия. Чтобы пользоваться ими, нужно уметь очень хорошо различать правду и вымысел, нужен большой опыт или хорошая интуиция. Майклу всего семнадцать, опыта у него пока немного, но он справился. Он хорошая ищейка, Хасан. Просто отличная, если поднатаскать.

Хасан отметил про себя это отступление от темы. Заноза, с его потребностью делиться знаниями, мог рассказать что угодно о чем угодно любому, кто готов слушать, но говорил всегда по делу. И сейчас речь шла о легенде, которую семья Атли придумала для семьи Намик-Карасар, а не о способностях Майкла Атли собирать сведения о родственниках. Однако зачем-то Заноза упомянул, что парень хорош в поиске информации. Даже, пожалуй, назвал его талантливым. Он ведь явно дал понять, что у Майкла есть интуиция, шестое чувство, нечто, отличающее его от других.