Путь в Беловодье

После обеда колдун занялся своим внешним видом. Впрочем, тут особых хлопот не требовалось. Роман тщательно побрился, чтобы избавиться от легкой синевы щек, на которую в обычные дни он не обращал внимания. Бреясь, он всякий раз осторожно обводил лезвием белый шрам на нижней губе – след событий прошлой осени. После удара в рассеченную губу попал песок. Промой колдун в тот же час рану пустосвятовской водой, земная стихия не успела бы проявить свою власть. Но в тот миг некогда было думать о таких мелочах. Позже свести рубец Роману не удалось – белая трещинка обосновалась на нижней губе навсегда. Впрочем, это не особенно печалило колдуна. Шрам придавал его лицу особенное выражение. Вряд ли и прежде улыбку господина Вернона кто-нибудь мог счесть за дружелюбную, теперь белая отметина устраняла всякую двусмысленность. Впрочем, шрам был единственным знаком, оставшимся от прошлогодних приключений – волосы, осыпавшиеся после соприкосновения с огнем, успели отрасти и вновь легли черной волной на плечи.

Итак, он оделся – белая сорочка, черный смокинг, галстук-бабочка. Ворот рубашки достаточно высок, чтобы скрыть плетеное ожерелье с водной нитью. Он нравился сам себе. Мнение других его не интересовало. Разве только, что скажет Надя.

Надя сказала:

– Неплохо для деревенского колдуна. – Можно считать, что похвалила. И шепотом на ухо добавила: – Очаровашка.

Роман постучал в дверь к Алексею:

– Стен, ты готов?

Стеновский отворил. Смокинг для него пришлось брать напрокат. Пиджак был слишком свободен: прежняя худоба еще не прошла. Но выглядел Алексей Александрович вполне презентабельно.

– Слушай, Роман, не хочется что-то мне на это твое сборище идти. Какой из меня колдун? Так, дилетант.

– Во-первых, ты только гость. Во-вторых, не колдун, а предсказатель. Таких в Синклите человек десять. То есть не таких, а куда слабее. И, в-третьих, мне твоя помощь нужна. После смерти Чудодея я не знаю даже, есть ли у меня в Синклите союзники. Хотя, будем полагать, что есть. Слаевич, Тина – они на моей стороне. Но этого, как ты понимаешь, маловато будет.

Стен передернулся. Упоминание о смерти Чудодея позвучало упреком.

– Плевать на союзников! – воскликнула Надя. – Какое тебе до них дело, Роман?!

– Плевать на союзников никогда не стоит, – возразил колдун. – К тому же, очень многим есть дело до меня.

Аглая Всевидящая обожала колдовские Синклиты. Прежде всего потому, что на каждом таком съезде ей вручали приз как самой лучшей и сильной прорицательнице. И она заранее готовила для приза новую полочку в своем кабинете. Да и глупо было сомневаться в успехе: она его всякий раз предвидела.

Кроме мистических талантов, Аглая обладала еще одним чудесным даром: умела вышибать из посетителей деньги в таких количествах, какие не снились ни одному темногорскому колдуну. На свете немало найдется людей, которые примут самые дорогие услуги за наилучшие. Поместье Аглаи разрасталось не по дням, а по часам. Островерхие крыши ее хоромин поднимались лесенкой, одна над другой, и уже обогнали по высоте колокольню Никольской церкви – единственной уцелевшей церкви Темногорска. Красные ставенки и резные наличники для ее домов и клетей резала в Темногорске целая артель. Особенно замечательным было крыльцо, высокое, с лесенками на две стороны, с пузатыми красно-зелеными столбиками, с резными балясинами и золоченым петухом на коньке. Но едва гость переступал порог, как русский стиль оставался за дверью. Внутри всё было по евростнадарту – светло, просторно, в зеркалах. Ковровые покрытия на полах, электрические бра на стенах.

В этот вечер хозяйка в шелковом красном сарафане, в густо изукрашенной вышивкой кофте, в расшитом золотым бисером и самоцветными камнями кокошнике принимала гостей. Лицо ее было нарумянено и напудрено, брови заново нарисованы на мясистом лице, коса змеей выныривала из-под кокошника, переваливалась через плечо и свешивалась до земли. Возле хозяйки стояло двое – по правую руку Гавриил Черный в смокинге, по левую – круглолицая девушка, на редкость бесцветная, тоже в сарафане, в кокошнике и с косой до полу. Мужчина этот был Гавриил Черный, исполняющий обязанности председателя Синклита, а девушка – дочка Аглаи, которую мать успела уже ввести в Синклит.

– Ах, господин Вернон! – воскликнула Аглая радостно, будто не случилось меж ними ссоры во время последней встречи. – Я так рада, что вы пожаловали!

Неосмотрительно протянула водному колдуну руку для поцелуя. От прикосновения Романовых губ она вздрогнула всем телом: поцелуй колдуна оказался болезненным, как укус гадюки. Аглая выпучила глаза и раскрыла рот, готовая закричать. Но пересилила. Показать, что колдун своим поцелуем причинил ей боль, значит, признаться в бессилии своего дара перед его могуществом. Лицо ее пошло красными пятнами, губы задергались, но все же крик она сдержала, лишь жадно глотнула воздух.

– Вы непредсказуемы, как всегда, – проговорила Аглая внезапно охрипшим голосом. – Ах, негодник! – И погрозила колдуну пальцем.