Путь в архипелаге (воспоминание о небывшем)

— Вот как… — пробормотал я. И вспомнил Джека, каким он был, когда мы встретили его в первый раз. Он умирал от холода и голода. Но он не ушёл туда. Я не знаю — почему. Но не ушёл. Он еле полз по заснеженным лесам, уже не надеясь на спасение. Но не ушёл.

Не ушёл.

— Но привести с собой ты никого не сможешь, — тихо сказал Диад.

 — Это — только с ними можно. Вот с ними. Оставшись один, ты сможешь прийти лишь сам… или с тем, кто приведёт к своей Дороге своих людей.

— Почему ты говоришь мне об этом?

Я увидел, что Диад улыбается — понимающе и грустно.

— Потому что я знаю, чего ты хочешь. Собрать всех-всех хороших людей, которых ты встретил за эти годы. И увести их за собой на Дорогу… Не выйдет, Олег.

— На секунду я подумал об этом, — признался я. — Но вообще я не об этом… Диад, а если… если вот эти ребята и девчонки, которые сейчас со мной… они смогут пройти без меня?

— Да, — кивнул Диад. — Они смогут пройти и без тебя.

Я облегчённо вздохнул. Сощурился, словно через туман било солнце.

— Ну что ж. тогда я сейчас приведу их. Но сам не пойду. Пока не пойду. У меня есть дела.

— Подожди, — сказал Диад, видя, что я собираюсь уйти. — Это твоё дело и твоё право. Но что ты собираешься делать, Олег, если не секрет? Если ты хочешь найти Тиля, то он уже полгода, как у нас. Если Лаури — то даже чуть больше.

— Значит, они живы?! — я искренне обрадовался. — Это хорошо… Нет, Диад. Город Света. Я хочу пойти на Город Света. Я соберу людей и выжгу его, как клопиное гнездо. Я знаю, — я прервал его, — знаю, что живущие там — это слуги тех, кто устроил нам селекцию. Но слуги бывают разными. И никто не заставлял эту мразь обзаводиться рабами и держать людей на цепи. Или это тоже в плане твоих магов?

— Нет, — покачал головой Диад. — Но ты, Олег, не будешь первым, кто ходил на Город Света.

— Я знаю… — начал я, но на этот раз уже Диад оборвал меня:

— Ты не знаешь, что его разоряли. Это удавалось дважды Олег. Может быть, ты даже станешь третьим. Но зачем? Управляющий центр будет отстроен. Без него этот мир не имеет смысла, как это ни печально. Так зачем рисковать своей жизнью… и жизнями тех, кого ты поведёшь за собой? Ты отыграл своё. И ты нужен для дела. Понимаешь? Для дела!

— Подожди, — тихо попросил я. — Ты не понял. Да я и сам не понимал до недавнего времени… Этот мир ошелушил меня. Как семечко, что ли… Я стал настоящим. Смешно, но во мне и правда скрывался Король Поединков. Бесстрашный. Ловкий. Быстрый. Неутомимый… Те, кто открыл эту школу, были правы на все сто — тут отличный отбор, хотя и тяжёлый конкурс… А знаешь, когда я чувствовал себя гаже всего?

— Знаю, — кивнул Диад. — В рабстве.

— Да, — согласился я. — А знаешь, почему?

— Знаю, — повторил Диад. — Унижение.

— Да, — так же повторил себя я. — В нашем мире — там, на моей родной планете… в моём пространстве… там не слишком много обращают внимания на унижение. Там унижают походя тех, кто слабее и терпят унижение от тех, кто сильнее… и это, наверное, один из признаков конца, о котором говорят маги… «Морда цела — и слава богу!» — я засмеялся, и мой смех заглох в тумане, как в одеяле. — Но здесь я вытерпел столько боли, что… Я научился её терпеть. И голод, и жару, и холод, и сырость — и ещё кучу всего, что там, у нас, считается непереносимым… Ну так вот. Я понял, что единственная на самом деле непереносимая вещь — это и есть унижение, Диад. Я собирался отомстить за то, что меня унизили. Отомстить жестоко, не дума о том, буду ли я жить потом… да это и было не важно, ведь в итоге-то финалом всё равно была смерть. И я хотел, чтобы она выглядела как можно более достойно.

— На груде изрубленных врагов, с выщербленным мечом в руке и улыбкой на губах, — понимающе подтвердил Диад, и его глаза коротко сверкнули. Я кивнул:

— Да, да… Примерно так… Но сейчас всё по-другому. Я не собираюсь мстить за себя. И речь не о красивой смерти. Я не хочу просто жить в тишине и спокойствии, пока там, в этом проклятом… центре управления, Диад, находятся в рабстве десятки мальчишек и девчонок. Которых не убивают, нет. Которых унижают. Я согласен со смертью, с кровью, с мучениями… Но с унижением я не смирюсь. Я выведу из Города Света тех, кого эта мразь называет рабами. А после этого — что ж, после этого я воспользуюсь своим правом.

Диад долго молчал. Потом поднялся на ноги и сказал:

— Я подожду твоих людей там, на улице. И… удачи тебе, Олег. Постарайся не погибнуть.

Я снова пожал ему руку. И не стал провожать взглядом, заторопившись к своим.

* * *

Увидев меня, все встали — сразу, дружно и молча, только Ленка Чередниченко, цепляясь за рукав куртки Сергея, спросила, глядя, как испуганный ребёнок:

— Что… ничего не получилось? Да?

И у всех стали такие глаза… а мои глаза намокли, и я, подав руку Танюшке, весело сказал:

— Да ну, вы чего? Всё нормально! Пошли!

Сразу начался шум, весёлый и какой-то слегка истеричный, как в младших классах школы, когда становится ясно: долгожданная поездка (экскурсия, поход) состоится. Но Танюшка, взяв меня за руку, тихо спросила: