– Они охраняли ясли, – напомнил он, как будто объясняя ребенку прописную истину. – Женщины и дети. Помните?
– Отнюдь, – сказал Драск. – Будь это их целью, они бы расположились между яслями и турболифтом.
– Допустим, там не было удачных позиций для обороны.
– Мы миновали как минимум три, – возразил Драск. – Я солдат, коммандер. Замечать такие вещи – моя специальность.
– Он прав, командир, – встрял Страж. – По правде говоря, позиция, с которой они стреляли, была не слишком надежной. Подозреваю, что они направлялись куда-то еще, когда наткнулись на нас.
Фел подошел к дверному проему и с опаской высунулся в коридор. Вдали он разглядел две фигуры, которые быстрыми перебежками двигались по коридору в направлении открытых ясельных дверей.
– Есть подозрение, что сейчас они пытаются воспользоваться передышкой и занять лучшую позицию для обстрела, – раздался из-за спины голос Драска.
– Верно, они подошли ближе, – подтвердил Фел, с неохотой признавая, что недооценил способности чисса. – Кажется, их всего двое.
– Тогда будем действовать быстро, – настойчиво проговорил Драск. – Если промедлим с контратакой, они доберутся до яслей, и возникнет риск задеть выстрелом женщин и детей. Это недопустимо.
– Я думал, идти в наступление
– Они стреляли первыми, – холодно напомнил Драск. – Это все меняет. Так мы идем?
Фел стиснул зубы.
– Идем, – кивнул он. – Страж, сними снайперов. И постарайся обойтись без убийств.
– Так точно, командир, – отчеканил штурмовик. – Крюк, Призрак, Смерч: построение для захвата Три. Вперед.
Крюк коснулся пальцами шлема, подтверждая полученный приказ, после чего на полкорпуса высунулся в коридор, припал на одно колено и открыл огонь из "БласТеха". Два других штурмовика выждали секунду, затем метнулись в коридор и побежали на врага; Призрак на бегу палил из винтовки.
Фел задержал дыхание. Пятью секундами позже послышалось хорошо различимое шипение парализующего луча, и стрельба прекратилась.
– Все чисто, – объявил Крюк, поднялся на ноги и поспешил к товарищам.
Фел перевел дух. Ему не раз доводилось участвовать в операциях совместно с 501-м Легионом, но только сейчас он впервые по-настоящему увидел их в бою. Полученный опыт обещал быть весьма полезным.
– Идемте, генерал.
Они миновали дверь, ведущую в ясли: Фел заметил, что все женщины и дети сгрудились у дальней стены, причем многие заметно дрожали. Он хотел было остановиться и попытаться успокоить их, но потом решил, что любые слова только усилят испуг, и прошел мимо, не сбавляя шага.
Два стрелка растянулись на палубе чуть дальше по коридору: Призрак склонился над ними и ощупывал пульс, а Смерч стоял на страже, нацелив винтовку в кормовую часть коридора.
– Все в порядке, – доложил Призрак, поднявшись. – Оставить им оружие?
Фел опустил взгляд на старомодные бластеры, лежавшие рядом с телами. Разоружение противника – стандартная процедура, к которой прибегает любой солдат после боя. Но Фел явился сюда не для того, чтобы сражаться с этими людьми; вполне возможно, случилось просто небольшое недоразумение.
– Положите их
– Так точно, сэр.
Пока штурмовик выполнял приказ, Фел замер в ожидании протеста со стороны Драска. Однако чисс промолчал.
– Смерч?
– Больше никого не засек, – доложил штурмовик. – Но противник может маскироваться: как и на "Д-4", здесь достаточно структурных повреждений корпуса, которые можно использовать как укрытие.
– Не говоря уже о том, чтобы устроить засаду, – добавил Фел.
– Именно так, сэр, – согласился Страж. – Нам проверить?
Фелу очень хотелось сказать "да". Даже древнего оружия хватит, чтобы нанести серьезные ранения человеку, чье тело не защищено броней. Отправить штурмовиков вперед, а самому остаться здесь и ждать – это выглядело вполне осмысленным ходом.
Но нет. Пока с ними Драск, о подобном можно и не мечтать.
– Мы пойдем вместе, – сказал он Стражу.
– Так точно, сэр, – ответил тот. – Штурмовики: обеспечить прикрытие. Вперед.
Зал совещаний был обставлен куда скромнее, чем ожидал Джинзлер. Длинный прямоугольный стол в центре, окруженный десятком обитых тканью стульев с проволочными спинками, и еще по восемь-девять стульев, выстроенных в ряд вдоль двух противоположных стен. В каждом углу комнаты было по паре постаментов, на которых располагались скульптуры – явно местные поделки, – а еще несколько образцов искусства колонистов висело на стенах.