Путь уцелевшего

– Он слишком тяжелый, – внезапно заключил Страж, который тоже прижимался шлемом к дверям. – Для пустой кабины – вес великоват.

Фел покосился на Драска.

– Может, с репульсорными генераторами что-то не так?

– Нет, – отрезал Страж. – Может, и не так, но этого недостаточно. В кабине кто-то есть.

– И думаю, не ошибусь, если предположу, что этот кто-то – наш враг, – добавил Драск. – Коммандер, предлагаю перейти в укрытие.

Фел поморщился. Бежать и прятаться – это попахивало трусостью, тем более что заверения штурмовиков вовсе не убедили его в реальности той угрозы, которую могла представлять кабина турболифта. С другой стороны, если 501-й Легион сейчас разделают, как сопливых новичков, помочь Джинзлеру и Формби будет уже некому. К тому же предложение о поспешном бегстве выдвинул Драск, а вовсе не он, а это означало, что в дальнейшем ему не придется терпеть нападки генерала.

– Занять оборону, – приказал Фел, осматриваясь по сторонам. Взгляд задержался на дверном проеме в нескольких метрах дальше по коридору, и коммандер, не раздумывая, направился прямо туда.

Небольшое помещение оказалось камбузом для машинной бригады: повсюду была разбросана битая посуда, а поверхности покрывала пыль. Устроившись в проеме и высунув голову ровно настолько, чтобы видеть происходящее снаружи, он прижал руку с бластером к панели управления дверьми и принялся ждать. Кабина турболифта с глухим стуком затормозила напротив фойе…

Ослепительно вспыхнув, дверь лифта вывалилась наружу.

Фел инстинктивно отпрянул, прячась от шрапнели и кусочков горелого пластика, разлетающихся по коридору. Похоже, Страж и Крюк не ошиблись. Грохот взрыва стих, и коммандер осторожно высунулся в проем…

Сквозь пробитую дверь вырвались две фигуры в доспехах и на бегу принялись хаотично палить из бластеров.

Фел шумно втянул ртом воздух. После предупреждения Джинзлера он, разумеется, подозревал, что на пути им может встретиться кто-то переодетых друзей Берша, но ожидал увидеть скорее завернутых в звериные шкуры и балахоны скромников, к которым он привык на борту "Посланника Чафа", нежели вооруженных до зубов солдат. Еще одна пара вагаари выскочила из лифта следом за первой, а по пятам неотступно следовали четыре волкила – громко рычащих и отнюдь не мертвых.

Имперцы не торопились отвечать на выстрелы. Фел решил, что самое время ситуацию в корне поменять. Вздрогнув, когда один из разрядов впился в переборку в непосредственной близости от его головы, коммандер набрал в легкие побольше воздуха…

– Стоять! – выкрикнул он.

Нельзя сказать, чтобы он ожидал чего-то другого, но в ответ все четыре противника повернулись на голос, и их ружья извергли новый шквал огня – гораздо более прицельный, чем раньше. Хладнокровно зафиксировав перекрестие прицела на груди ближайшего вагаари, Фел нажал на спусковой крючок.

Инородец пошатнулся от выстрела, поднявшего в воздух облако пыли и спалившего верхний слой брони на его нагрудной пластине. Секунду спустя Фелу пришлось нырять обратно за дверной косяк: очередь бластерных лучей прошила воздух ровно в том месте, где он только что стоял. Пригнувшись, Фел просунул руку с бластером в проем и несколько раз выстрелил наудачу. Между тем к канонаде орудий вагаари присоединился стрекот "БласТехов" и еще один незнакомый звук, источником которого мог быть только чаррик Драска. Не прекращая стрелять, Фел осторожно просунул голову за угол, чтобы оценить диспозицию врага…

И обнаружил, что ближайший из волкилов несется прямо на него.

Фел нырнул обратно. Волкил пролетел мимо дверного проема, и коммандер получил возможность расстрелять животное в незащищенный бок.

Тем не менее, казавшийся смертельным разряд даже не оцарапал зверя: резко затормозив на скользкой палубе и найдя опору, волкил повернулся к противнику и, растопырив когти, с неистовым ревом прыгнул.

Попятившись, Фел произвел еще несколько безрезультатных выстрелов, после чего дернулся вправо, пытаясь увернуться от когтей. Однако волкил был не так глуп, чтоб попасться на один и тот же трюк дважды. Зверь приземлился на лапы и тут же метнулся вправо, наперерез. Фел повернулся, чтобы еще раз выстрелить, но волкил был уже тут как тут.

Скорее благодаря слепой удаче, чем навыкам борьбы, Фел сумел выставить руки, защитив лицо от удара когтистых лап; в ту же секунду он выронил бластер и потянулся к шее животного в отчаянной попытке не подпустить к лицу его острые клыки. Зверь вывернул голову и вместо лица впился в его правое предплечье.

Фел охнул от пронзившей руку боли и, сбитый с ног массивной тушей животного, опрокинулся на палубу. В последний момент он успел свободной рукой дернуть волкила за загривок и извернуться всем телом так, чтобы зверь рухнул рядом, не придавив его своим весом.

Новую вспышку боли от столкновения с палубой сопроводили болевые ощущения локального характера, возникшие в местах соприкосновения с телом осколков разбитой посуды, разбросанной по всему камбузу. Волкилу, как и раньше, все было нипочем.