Путь тьмы

— Покажись, наконец, — процедил Шахрион, с трудом удерживая клокочущую внутри ярость.

— А волшебное слово?

— Пожалуйста, — выдавил из себя император.

— Хороший мальчик, — довольным тоном произнес собеседник, — вот видишь, это же не сложно. Почему нельзя было сразу вести себя, как воспитанный человек?

Тени со всех сторон словно сошли с ума, ринувшись в сторону императора, сливаясь в подобие человеческой фигуры, лишенной даже намека на лицо.

— А вот и я. Доволен? — поинтересовалось существо. При этом его рот не открывался, вернее, этого самого рта попросту не было, из чего Шахрион заключил, что непонятная тварь, если она, конечно, реальна, как и верховный некромант общается при помощи телепатии.

— Полагаю, что нет смысла пытаться убить тебя?

— Ни малейшего, — отчеканило существо.

— Как тебя зовут и что ты такое?

— Можешь звать меня Тенью, а что я такое — решай сам. Засим откланиваюсь — мы и так хорошо поболтали. Пока-пока.

Тень махнул…или махнула рукой — император начал воспринимать ее как женское существо, — и растворилась в ночи. А буквально через несколько мгновений на полянку выскочили всадники — телохранители наконец-то нашли своего господина.

В лагерь император возвращался в глубокой задумчивости. Теперь все окончательно встало на свои места и сомнений быть не могло. Им просто не осталось места.

Едва спешившись, он нашел Гартиана и приказал тому:

— Приготовь какого-нибудь бесстрашного солдата для полета на грифоне. Пусть передаст послание в Цитадель.

— Для кого?

— Для Тартионны. Она нужна мне.

Глава 12

Тридцать первый день второго месяца весны 36-го года со дня окончания Последней войны.

— Мага на две клетки вперед. Угрожаю твоему венценосцу.

Сухой голос лича проникал в голову столь же ясно и отчетливо, как и обычно, даже когда император стоял к неупокоенному спиной. И в нем разливались капельки самодовольства — лич был крайне доволен сделанным ходом.

Император, не поворачиваясь, с помощью магии бросил кости, и когда их стук затих, спросил:

— Сколько?

— Пять и четыре, — отозвался лич.

— Тогда рыцарь бьет его, а два пехотинца выдвигаются на фланги, — ответил Шахрион, не раздумывая ни единого мига. — Через три хода ты проиграешь, верховный, можешь сдаться сейчас.

Лич заскрипел костями и император спиной почувствовал его недовольство — терпеть поражение великий чародей не любил и не умел.

— Мы еще поборемся, — ответил он.

— Как пожелаешь. — Шахрион наблюдал за копошащимися внизу солдатами с высоты холма, на котором он разместил командный пункт. Напротив каждых городских ворот, словно грибы после дождя вырастали укрепленные форты. Из лесочка неподалеку шел поток бревен, которым в будущем надлежало стать частоколом, лестницами и осадными башнями, а прямо перед его холмом рабочие сноровисто собирали огромные камнеметы — Шахрион не удержался и взял с собою несколько этих могучих машин, сыгравших такую важную роль в обороне Черной Цитадели.

— Не понимаю, зачем ты возишься с этими игрушками. У нас достаточно магов, чтобы стереть город с лица земли!

— У них тоже есть маги.

— Я один стоил двух сотен их колдунишек при жизни, теперь же искрошу в порошок и тысячу!

Шахрион улыбнулся уголками губ. Кажется, еще месяц назад порядок цифр был несколько иной. Да, от излишка скромности Гартиан не страдал никогда, и у него были все основания для этого — гений, как-никак.

— Кажется, мы условились, что ты — мой последний резерв. Зачем вводить козырную карту в бой, если хватает и обычных сил? Мы не в Саргилии и перед нами не стоит поросячья армия.

— Какой ты у нас заботливый, однако. — Далеко, на краю зрения промелькнула Тень, вызвав у Шахриона сдержанное проклятие. Под солнечным светом его новая спутница пока что была слаба и почти не давала о себе знать, но время от времени все-таки мелькала, чтобы отпустить очередную уничижительную шутку. И чем больше она говорила, тем сильнее Властелин воспринимал ее как женщину, язвительную и очень умную. Шахрион силой воли оттеснил назойливую муху куда-то на периферию сознания и вернулся к игре.

Комплимент пришелся некроманту по вкусу, потому что недовольное лязганье пропало, и Шахрион решил продолжить разговор.

— К тому же можешь считать камнеметы моей маленькой прихотью. Я хочу, чтобы Белый Город, да и вся Лига запомнила годы моего правления.