Путь Тьмы 2

Опытный воин, не один год проведший в походах, спал, держа меч на соседней половине кровати, там, где у глупцов обычно валялись бесполезные бабы.

Именно поэтому, он оказался за кроватью с оружием в руках еще до того, как полностью сбросил с себя ночную дрему.

Впрочем, пришелец не спешил нападать. Он сделал осторожный шаг вперед, и венценосец узнал остроухую, которая уже не один раз посещала его.

Сплюнув на каменный пол, он сварливо поинтересовался:

— Пораньше прийти не могла?

Меч правитель Радении никуда не убирал, указывая острием в свою незваную гостью.

— Приношу извинения вашему величеству, — с легким поклоном ответила эльфийка.

«Ну надо же, оказывается, умеет разговаривать, чего ж тогда молчала»? — подумал венценосец, старательно пропуская мимо ушей нотки издевки, звучавшие в голосе остроухой.

— Прощаю. Что у тебя?

— Новости, не терпящие промедления.

— Что случилось?

— Они на месте.

Три коротких слова, всего лишь три слова, но как много они значили!

Возможно, эти слова решат судьбу Радении, а может, и всего мира!

Венценосец сглотнул.

— Я слышал, кто-то недавно покушался на императора.

— Да.

— И они провалились.

— Да.

— Надеюсь, наши люди будут умнее и выполнят приказ?

Гашиэн ожидал третье «да», однако эльфийка удивила его, произнеся:

— Как повезет.

Венценосец недоуменно уставился на нее, пытаясь понять — шутит ли странная собеседница, но та, кажется, была абсолютно серьезна.

Тихо выругавшись, он распорядился.

— Ну, хотя бы, сделайте так, чтобы в случае провала, никто не узнал ничего о том, кто их нанял.

— Это я могу обещать.

— Ну хоть какая-то от вас польза. Есть еще что сказать?

— Нет.

— Тогда свободна!

Не удостоив венценосца больше ни единым взглядом, эльфийка растворилась в тенях, оставив после себя лишь открытое окно. Гашиэн подошел к нему и выглянул наружу, после чего покачал головой.

Его покои располагались на пятом этаже, да и само окно было узкой бойницей, пролезть в которую взрослому человеку было, мягко говоря, непросто.

— Драные Шестеркой эльфы! — в сердцах выругался венценосец. — С кем приходится работать!

Пробурчав пару ругательств, он убрал меч в ножны и улегся в кровать, намереваясь досмотреть положенные сны.

«Надеюсь, что они не провалятся. Такой отличной возможности больше может и не представиться».

Двадцать второй день третьего месяца лета 41-го года со дня окончания Последней Войны, рассвет.

Парниэла Партилаэт перевела дух и, удобнее устроившись на раскидистых ветвях здоровенного дуба, росшего возле небольшой лесной речушки, извлекла из-под плаща тириомаль.

Прикрыв глаза, она воззвала к магии, скрытой в шаре, и тот начал наливаться светом, затем внутри него заклубились сгустки тумана, которые быстро рассеялись, явив девушке лицо матери.

Найлиэна Партилаэт — как всегда прекрасная и собранная — требовательно воззрилась на дочь.

— Докладывай, — приказала она.

— Дело сделано, — ответила та. — Варвар заглотал наживку. Все идет в точном соответствии с планами.

Мать кивнула, всем своим видом показывая, что так оно и должно было быть.

— Практически все фигуры заняли положенные им места. Есть ряд вероятностных аномалий, искажающих картину того, что может произойти, но даже с ними итоговый успех должен наступить в трех случаях из четырех. Мы заметно улучшили первоначальный прогноз.

Парниэла ничего не ответила, однако мать прочла в ее взгляде легкое разочарование.

— Это — лучшее, на что мы сейчас можем рассчитывать.

— Погрешность в планах деда была меньше двух процентов — напомнила эльфийка матери. — И где он сейчас? И где Элиренатия?

Последние слова были пропитаны такой болью и яростью, что девушка сама испугалась.

— Прошу простить мою несдержанность, — тотчас же извинилась она.

— Все в порядке, — вымученно улыбнулась зрящая. — Отвечая же на твой вопрос, могу сказать лишь: это единственно, что нам осталось. Меньше, чем через месяц картина будущего рассыпается, точно стена под ударами тарана. Я страшусь того, что грядет и понимаю, сколь слабы мы.

«А не нужно было подкармливать дракончика, думая, что вырастет гадюка», — промелькнуло в голове у Парниэлы, но вслух она, конечно же, ничего не сказала.