Путь страсти

— Думаю, на сегодня все, — сказал он. — Занимаемся обычными делами, но ни на минуту не забываем об осторожности. Всем понятно?

Последняя фраза означала, что все свободны. Оборотни один за другим стали расходиться. Сайлас ушел вместе с Энни. Остальные негромко переговаривались. Эллисон раскатисто хохотал, о чем-то болтая с Глорией.

Шон встал из-за стола и молча вышел из бара. Андреа выбежала вслед за ним.

Она без труда догнала его на середине пустыря — это был самый короткий путь в город оборотней. Шон шел не спеша, словно бросая вызов всему остальному миру. Андреа знала, что он слышит ее шаги, — для этого ему не нужно было оборачиваться. Он давно уже учуял ее запах, почувствовал тепло ее тела.

— Лайам совершенно не похож на других вожаков стаи, которых я знаю, — сунув руки в карманы, пробормотала Андреа.

— Неужели? — Шон упорно избегал смотреть на нее.

— Конечно. Он позволяет тебе иметь собственное мнение. Больше того — он и глазом не моргнул, когда ты высказал его, да еще при всех. Вожак моей стай, там, в Колорадо, перескочил бы через стол и перегрыз бы тебе горло, решив, что ты бросил ему вызов.

— Что ж, остается радоваться, что Лайам — бастет, а не самовлюбленный, кровожадный волколак.

— Ему не понравилось то, что ты сказал. Но, думаю, в душе он согласен с тобой.

Солнечный луч заиграл на серебряной рукоятке меча, висевшего за спиной Шона.

Какое-то время Андреа шагала молча, независимо сунув руки в карманы. Оборотню-самцу никогда и в голову бы не пришло бросить вызов вожаку, да еще на глазах у остальных членов стаи — конечно, если он не самоубийца. Однако Шон бесстрашно высказал свое мнение, открыто не согласившись со старшим братом. И тем самым в очередной раз доказал, что не похож на остальных оборотней, которых знала Андреа.

— Ты не трус, Шон.

— Ты так считаешь? Приятно слышать.

— Но я думаю, Лайам прав. Если мы попрячемся, то те, кто стрелял, вернутся. И снова начнут стрелять. И так без конца. Они будут уверены, что смогут нас одолеть.

— Я не говорил, что они смогут нас одолеть! — В первый раз за все это время Шон посмотрел на нее… и Андреа наконец поняла, почему Лайам предпочел не связываться с Шоном. Да, дела… выходит, это не Шон, а Лайам пошел на попятную, потрясенно думала Андреа. Не исключено, что и Дилан это понял. Да, Шон первым отвел глаза в сторону, однако он дал Лайаму понять, что если он и прервал зрительный контакт, то лишь ради того, чтобы дать возможность старшему брату «сохранить лицо». — Неужели ты думаешь, я хочу увидеть, как моего племянника нашпигуют свинцом, а потом бросят валяться в крови, как Эли? — рявкнул Шон. — Или моего отца? Или тебя? Особенно тебя… — Он резко остановился и повернулся к ней. Теперь они стояли лицом к лицу, дыхание срывалось с его губ облачками белого пара. — Ты хоть понимаешь, как это ответственно — предложить кому-то стать твоей подругой?! Мне все время хочется защитить тебя… и я ничего не могу с этим поделать.

Андреа попыталась улыбнуться, но губы не слушались ее.

— Наверное, тебе следовало подумать об этом раньше — до того как ты заявил о своих правах на меня.

— Я и думал, — буркнул Шон. — Причем довольно долго. Почти десять лет.

Он смерил ее тяжелым взглядом, но Андреа, удивленно смотревшая на него, даже не заметила этого.

— Десять лет?! — заикаясь, пробормотала она. — Ничего не понимаю… мы же только недавно познакомились!

— Десять лет назад умер мой брат Кенни. А еще за десять лет до этого Кенни потерял свою подругу. Ее звали Синеад. Эти две ночи были, наверное, самими худшими в моей жизни — если не считать той, когда умерла мама. И каждый раз мне казалось, что я не переживу этого, потому что мое сердце разорвется от горя.

Андреа понимала, что имеет в виду Шон. Она была совсем маленькой, когда умерла ее мать, но боль этой потери до сих пор надрывала ей сердце.

— Мне очень жаль.

— Кенни погиб. Когда потом приехал отец, когда они с Лайамом увидели, что Кенни уже мертв… в общем, отец будто сломался. Просто рухнул на землю, обнял меня, прижал к себе и так лежал. Я в ту ночь потерял брата… А он — он потерял детеныша, сына, которого подарила ему моя мать. Они с ней были очень привязаны друг к другу. И вот порвалось одно из звеньев той цепи, которая связывала их. — Шон схватил Андреа за плечи, его пальцы, словно когти, впились в ее тело. — Неужели это и есть любовь, Энди, девочка? Страх потерять кого-то из близких… горе, когда они уходят?

В горле Андреа застрял комок.

— Не знаю. — Узы, связывающие оборотня-самца и его подругу, в ее глазах были чем-то загадочным, сродни волшебству. Никак не связанные с официальной церемонией, они тем не менее были настолько прочны, что каждый не только жил ради другого, но и готов был умереть за него. — Мать стала подругой моего отчима, и вожак стаи официально благословил их союз, но я не замечала, чтобы она была сильно привязана к нему, — чуть слышно добавила она.

Шон удивленно поднял брови:

— Прости, милая. Я не знал. Но если так, то это настоящая трагедия.