Путь солдата

Моим помощникам, за исключением двадцатилетне; Сурикова, было под сорок лет. Захаров "на гражданке" работал учителем математики, Рыбаков – завмагом, Негин- бухгалтером, Кувалдин – портным. Все они был вятичами. Несмотря на то, что каждый из них был почти вдвое старше меня, у нас установились теплые товарищеские отношения. Я, если оказывался свободен, участвовал в строительстве блиндажей. Старался не подвергать бойцов опасностям – когда требовалось пойти на НП и при этом не нужно было брать приборов, всегда ходил один. И красноармейцы отвечали мне заботой за заботу. Делились, когда прижимало, последним куском хлеба. Помню, в трудные времена, когда из-за оттепели на много дней совершенно прекратился подвоз продуктов, ко мне с котелком в руке подошел Кувалдин. – Товарищ младший лейтенант! – сказал он.- Мы вот картофель под снегом нашли и немножко сварили. Это – ваше…

Придя на НП к Мартынову, долго искали какие-либо ориентиры поблизости, но их не оказалось. Только к вечеру мы точно установили на карте, где находится пересечение двух просек, расположенное километрах в полутора от НП, и отсюда начали привязку. Перед тем, как стало темнеть, я нанес на планшет и карту Мартынова маленькие треугольники, обозначавшие место его наблюдательного пункта.

Наступление под Старой Руссой началось утром 23 февраля. Заурчали "катюши" – они всегда первыми открывали артподготовку. К ним присоединились орудия нашего полка и поддерживающая дивизию тяжелая артиллерия Резерва Главного Командования. От мощного артиллерийского огня задрожала земля. Выстрелы орудий, сливаясь с разрывами снарядов на вражеской передовой, заглушая все остальные звуки, сотрясали воздух сплошным мощным гулом.

Время от времени прорывались хорошо знакомые нам,… раскатистые и рыкающие звуки мощных ракетных снарядов, выпускаемых поодиночке специальными установками; воронки от них были похожи на воронки авиационных бомб.

Наиболее тяжелый бой развернулся в районе деревни Марфино. Один из эпизодов его рассказал мне на встрече ветеранов бывший начальник разведки первого дивизиона старший лейтенант Константин Михайлович Лосев, появившийся у нас в полку в августе, во время боев на болоте Сучан. Командир дивизиона поручил ему поддержать бой одного из передовых батальонов. Для двадцатилетнего комсомольца, всего полгода назад окончившего артиллерийское училище, это было первое серьезное задание, чуть не стоившее ему жизни и потому памятное. Вместе с ним были разведчик и телефонист. Впереди, в полукилометре,- вражеский передний край. Справа вдалеке смутно виднелась окраина Старой Руссы. Кругом – небольшой кустарник и мелколесье. Сзади, почти рядом, стояла хорошо замаскированная полковая пушка, подготовленная для стрельбы прямой наводкой.

После небольшого затишья немцы, перегруппировавшись, перешли в контратаку. Большой отряд автоматчиков и два самоходных орудия пересекли шоссе и двинулись на залегшие роты батальона. Одновременна усилился вражеский артиллерийский и минометный обстрел. Лосев, доложив по телефону командиру дивизиона о сложившейся обстановке, получил приказ открыть заградительный огонь дивизиона, но связь оборвалась. Связист побежал искать повреждение. Контратакующие приближались к нашим позициям, ведя сильную стрельбу из автоматов.

Рядом ухнул выстрел. Это полевое орудие открыло огонь по наступающему противнику. Но после двух выстрелов и оно замолчало. Это озадачило Лосева. Он подбежал к орудию и увидел, что командир орудия убит, расчет в замешательстве. Не задумываясь, он крикнул:

– Слушай мою команду! По ближней самоходке…

Бойцы словно ждали этих слов. Они бросились к пушке и точно выполнили команды новоявленного командира. Третьим снарядом самоходное орудие было подбито.

– По второй самоходке…- снова скомандовал Лосев, и вдруг в ушах у него возник какой-то сплошной звон, сменивший трескотню автоматов, а слева пахнуло пороховой копотью и гарью. Повернув голову туда, он увидел в нескольких шагах от себя еще дымящуюся воронку от взрыва снаряда или мины. К нему подбежал разведчик и стал что-то беззвучно говорить. Орудие продолжало стрелять, но и звуки выстрелов воспринимались лишь как едва слышные хлопки…

Вскоре атака была отбита. Фашисты понесли большие потери и были отброшены назад, за шоссе.