Путь сердца

– Хотел выяснить, позволю ли я ему жениться на Эмили.

Раньше Филипп всегда воздерживался от проявления чувства, считая эмоции ниже своего графского достоинства. Но сейчас реакция близких доставила искреннюю боль. Он вовсе не хотел, чтобы они так на него смотрели. Улыбнувшись, Филипп продолжил:

– Но я решительно указал ему на дверь. Сказал, что считаю чувства к Эмили неуместными и вообще больше не желаю видеть в своем поместье его гнусную физиономию. Никогда в жизни.

Джейн наконец выдохнула.

– Правда?

– Разумеется, правда, глупышка.

– О, Филипп… спасибо. Такого подарка мне еще никто и никогда не преподносил.

Филипп шагнул навстречу и заключил жену в объятия. Через ее голову взглянул на Эмили. Дочь все еще дрожала.

– Ты правда прогнал его? – наконец почти шепотом уточнила она.

– Да. Причем навсегда. Больше он никогда тебя не побеспокоит.

Услышав о таком окончательном и бесповоротном избавлении, Эмили выпрыгнула из воды, словно лягушонок, и повисла на Филиппе, крепко обхватив руками за шею. Слезы неудержимо брызнули из глаз. Не замечая их, Эмили принялась целовать отца, ни на секунду не переставая невнятно бормотать:

– Спасибо, папочка… спасибо, спасибо… – Уэссингтон пытался одновременно обнять и жену, и дочь, но сделать это в быстром течении небольшой речки оказалось вовсе не легко. Потеряв равновесие, он шлепнулся в воду и увлек за собой растроганных женщин. Во время невольного пируэта свободные панталончики задрались, обнажив худенькие детские ножки. Джейн тут же нагнулась и, погладив правую, движением бровей привлекла внимание мужа.

Филипп проследил за взглядом жены и увидел, что она гладит нежную кожу под коленкой. Перевернутая восьмерка, знак бесконечности! Точно такой же, как и на его собственной ноге.

– И давно ты об этом знаешь? – одними губами спросил граф.

– Увидела несколько минут назад.

Так, значит, Эмили все-таки его родное дитя! Как же глуп он был, поверив оскорбительным словам Энн, когда та кричала, что зачала ребенка от другого! Из-за этого он все время держал Эмили на расстоянии. Обман дорого стоил!

Уэссингтон обнял дочку так крепко, что той едва удалось вздохнуть.

– Прости меня, милая, прекрасная девочка! Пожалуйста, прости!

Эмили, конечно, почувствовала, что произошло какое-то грандиозное событие, но в чем именно оно заключалось, понять не могла.

– Все в порядке, папа. Правда, все хорошо.

– Я был таким дураком. Самым глупым отцом в мире. Сможешь ли ты когда-нибудь меня простить?

– Конечно. Я совсем на тебя не сержусь. И не обижаюсь. – Эмили растерянно посмотрела на Джейн.

Джейн молча наблюдала за удивительным событием. Этот момент не забудется никогда, останется в памяти на всю жизнь. Быстрая речка, весело бегущая по поляне. Щебет птиц в ветвях деревьев. Лошадь, мирно жующая траву. Теплое, ласковое солнце.

На нее смотрели два очень похожих прекрасных лица, растерянных и любящих. Муж и дочь одновременно потянулись к ней, и Джейн Уэссингтон раскрыла объятия обоим.

– Какой чудесный, восхитительный день!

Глава 25

Джейн стояла, прислонившись лбом к оконному стеклу, и смотрела на нескончаемый унылый ноябрьский дождь. Согретые солнцем, радостные дни октября давно прошли, освещая лишь память, а зима все настойчивее заявляла свои права.

Джейн понимала, что должна вернуться вниз, к гостям. Однако вынести нескончаемую болтовню незнакомых дам, разговоры о рукоделии и модных фасонах оказалось не так-то просто.

Пока другие развлекались, ей предстояло управлять несколькими поместьями. Даже вдали от дома, во время первого официального визита, приходилось ежедневно работать. Филипп не уставал дразнить и подшучивать, однако и сам прекрасно понимал необходимость регулярного контроля и учета. Джейн получала от работы истинное удовольствие. Ей нравилось чувствовать себя полезной, а успех в делах приносил истинное счастье.

Постоянное внимание к обширным владениям и инвестициям заметно увеличило капитал, но одновременно с благосостоянием возрастала и ответственность. Работа казалась бесконечной, но это обстоятельство не пугало, а лишь рождало новый интерес. Супруги гостили в поместье герцога, недалеко от Лондона. Отец Филиппа и старый герцог были добрыми приятелями.

Когда муж показал приглашение и сказал, что хотел бы поехать, Джейн вовсе не удивилась. В конце концов, до их встречи жизнь графа была полностью сосредоточена на раутах и увеселениях, составлявших смысл жизни лондонской аристократии. И вдруг он провел несколько месяцев в уединении Роузвуда, отклоняя многочисленные приглашения. Желание вернуться к привычному образу жизни казалось вполне понятным. Удивляло лишь то, что Филипп хотел ехать не один, а в компании жены и дочери.