Путь Сашки 6

   - Господа, эти деньги не мои, а... моего хозяина. Я на него работаю, и должен был их привезти в город. Сами посудите, разве я похож на богача?

   - Хм. Действительно, чуть ли не оборванец. Что с такого взять?

   Несколько ночей, проведенных на деревьях и регулярное путешествие через густой лес, превратили добротную одежду горожанина в неприглядное зрелище. Еще пока не оборванец, но скоро им будет.

   - Взять, не взять, а попытаться стоит. Жечь пятки!

   - Не спеши, Ритор. Прижжешь, а потом сам его на себе потащишь? Все равно с него больше ничего не возьмешь.

   Пургес лихорадочно думал. Сейчас его поведут на юг, а там продадут в Хаммий. Если он признается, что король и пообещает им хорошие деньги, отпустят его? Или захотят пытать? Нет, пытать короля не будут, какими бы бесшабашными бандитами они не были, но короля трогать поостерегутся. И в Хаммий продать не посмеют. Он же король! Пургес уже решился открыться, но следующие слова бандитов окатили его ледяным ужасом.

   - Эх, жаль, что не король. За него твой зять двести золотых обещает, а, Ламинт? Двести золотых, сам слышал вчера глашатая.

   - Не иначе твой зятек Ксандр сам хочет лоэрнскую корону надеть. Тогда твоя дочурка будет королевой!

   - Хватит об этом. Пора идти. - Ламинт прекратил разговоры и подтолкнул Пургеса в сторону предстоящего движения.

   Пленник, кажется, понял, кто эти люди. Он слышал историю, что Ксандр взял в жены дочь какого-то лесного разбойника. Сам же разбойник вместе со своими подручными исчез, растворившись в лесах к западу или юго-западу от Каркела. Получается, что этот главарь, называемый Ламинтом, и есть тот самый разбойник, тесть графа Ксандра. А Ксандр, к тому же, объявил за его голову награду - двести золотых. И сам, похоже, собирается короноваться.

   Это не удивляло, вот если бы он отдал завоеванную лоэрнскую корону своему неродному братцу-калеке, вот это было бы странно. А так - все понятно, все ясно. Ксандр коронуется, а граф Дарберн остается с носом. Или, скорее всего, без головы. Имея такое войско, многие командиры которого получили из рук Ксандра замки и титулы, захватить, а затем казнить незадачливого калеку ничего не стоит.

   Если он, Пургес Первый, раскроется перед этими лесными бандитами, то те тут же сдадут его за двести золотых. Ксандр не поскупится, своего родственника не обманет. А по дороге в Лоэрн бандиты обязательно будут его пытать. Ведь двести золотых обещано за живого короля, но с пальцами или без пальцев - это не уточнялось. А ведь он только что хотел признаться, раскрыв свое настоящее имя! И что было бы дальше? Пообещал бы этим бандитам сто или двести золотых? Пусть триста, пусть пятьсот. Кстати, таких денег у него нигде нет, все вложено в недвижимость. Предложил бы, а они в ответ только посмеялись бы. Потому что получат сразу же двести монет и получат без обмана. Теперь нельзя признаваться ни в коем случае. Вот когда они его передадут... продадут, вот тогда можно и сообщить, что он король Пургес Первый, пообещав покупателю тысячу золотых. Придется продать пару поместий. Ничего, у него останется еще двадцать четыре владения, на красивую жизнь в старости хватит.

   На третий день пленения, Пургеса привели на небольшое торжище, расположившееся на землях Сейкурского графства. В сам город не повели, прекрасно зная, что продавцов, да и покупателей тоже, там безжалостно ощиплют хаммийцы, заполнившие все доходные места. Купивший Пургеса пожилой работорговец осмотрел его зубы, пощупал мускулы и, посетовав, что товар не молод, повел Ламинта вглубь двора. Через четверть часа появился надсмотрщик, который отвел бывшего короля в амбар, где уже томились несколько пленников.

   А на следующее утро всех рабов погнали во двор, здесь им приказали раздеться, окатили водой и мокрыми повели в небольшой загончик. Вскоре появились первые покупатели. Толстый хаммиец внимательно осмотрел выставленный товар и начал спорить с хозяином о цене. Спорили долго, постоянно переругиваясь, наконец, пришли к договоренности. Хаммиец вытащил кошелек и отсчитал хозяину почти полтора золотых - цену купленных рабов. Через полчаса, всех связав, отправили колонну с рабами на юг.

   Вечером, разбив босые ноги в кровь, Пургес обессилено повалился на землю - настало время ночного привала. Через час рабам выдали по сухой грязной лепешке и какой-то жидкости, в которой что-то плавало. Пургес ел и давился. С одной стороны, он не ел два дня, а с другой, разве можно сравнить эту мерзкую пищу с теми изысканными блюдами, которые готовили для него в Лоэрне?

   Поев, но так и не утолив зверский голод, Пургес решился, обратившись к надсмотрщику.

   - Любезный, у меня есть важное сообщение для вашего господина. Очень важное.

   Тот посмотрел на Пургеса тупыми глазами, поднял руку с плетью и Пургес взвизгнул от сильной боли в боку и спине.

   - Не надо! Я хочу сообщить господину очень важное!

   - Что это там? - возник еще один надсмотрщик, судя по всему, главный среди них.

   - Господин, у меня есть сообщение для вашего господина!