Путь самурая

Главной зацепкой послужили документы на отправку сорока девяти патрульных машин, ранее принадлежавших полицейской префектуре Марселя. В августе 1998 года они были списаны и заменены на новые автомобили, а старые выкупила одна парижская фирма. Затем эта фирма заключила договор с автомастерской албанцев. Согласно условиям контракта, хозяин автомастерской должен был организовать доставку этой партии автомобилей в Париж. Но все сорок девять машин ещё пять месяцев продолжали оставаться в Марселе, и лишь в конце января их переправили в Париж, причём очень спешно, буквально в течение одной недели. Бизнес есть бизнес, и в нём возможны различные совпадения. Автомастерская могла иметь дела с сотнями различных фирм, и эта история наверняка показалась бы мне совершенно безобидной, если бы не одно обстоятельство: фирма, купившая у полицейской префектуры в Марселе сорок девять списанных автомобилей, принадлежала женщине по имени Фатима Мухаммад аль-Хамили.

Это открытие я сделал самым примитивным способом: забрался в Интернет и на страничке, посвящённой парижским фирмам, которые специализировались на торговле подержанными автомобилями, отыскал адрес фирмы Фатимы. Её офис был расположен на rue Pellerport, 19. По этому же адресу, правда, под другим названием и на другого владельца, была зарегистрирована фирма, проводившая «товарообмен» с Марселем. Совпадал только адрес. Если бы Фатима не появилась сегодня в кафе, мне бы и в голову не пришло её подозревать.

Все даты сходились полностью. Гексоген был украден в Югославии в ноябре 1998 года. Чтобы упаковать и вывезти взрывчатку, понадобилось время, и она вряд ли могла попасть в Марсель до Нового года. Затем нужно было перепаковать мешки, вытащив из них взрывчатку, что тоже потребовало времени. Наконец всё было закончено, и с 21 по 30 января албанцы благополучно перевезли в Париж сорок девять подержанных автомобилей с тремя тоннами гексогена «на борту». Фатима говорила, что вернулась во Францию совсем недавно? Теперь понятно, отчего она не слишком торопилась.

Телефонная трель выбросила меня из мира цифр и дат. Торопливо схватив трубку, я услышал спокойный, чуточку усталый голос Рихо:

– Не спишь? Ну и дурак.

– Сам дурак, – ответил я вежливо.

– Эт-та я знаю, – растягивая слова, сообщил эстонец. – Мы проверили твою мадам. Одна зацепка всё же нашлась. В деле, которое вёл судебный следователь Эрве Стефан, есть один любопытный фактик… Эй, ты слушаешь?

– Слушаю, слушаю… Это не тот следователь, который занимался смертью Дианы Спенсер и Доди аль-Файеда?

– Естественно, – сердито буркнул Рихо. – Тебе что, «землеройка» твоей невесты всю память отшибла? Почти все свидетели упоминали белый «Фиат-Уно», перед самой аварией якобы подрезавший «Мерседес» Доди аль-Файеда. Полиция перерыла весь Париж, но так и не смогла отыскать этот «Фиат». Зато им удалось установить имена всех владельцев таких автомобилей. Среди них оказался фотограф Робер Сиретт, с которым ты уже встречался. Правда, к тому моменту он уже продал свой «Фиат». Мои люди тогда работали параллельно с французами и проверяли все данные. Сиретт действительно продал свою машину в ноябре 1996 года. Его белый «Фиат» очень дорого купила маленькая фирма, принадлежавшая какому-то египтянину. Через месяц эта фирма закрылась, а ещё через несколько дней на этом самом месте появилась фирма под другим названием, хозяйкой которой была Фатима Мухаммад аль-Хамили.

– А расположен этот офис на rue Pellerport, 19, – наслаждаясь своей маленькой победой, скромно заметил я. Трубка ответила возмущённой тишиной.

– Интересно, почему я с тобой сейчас разговариваю, если ты такой умный? – оправившись от удивления, спросил Рихо. – Между прочим, мой программист, который дважды за эти два дня прокатился из Бордо в Париж, сегодня ушел в запой. Сказал, что тебе нужен не компьютер, а отбойный молоток с никелированными ручками. Просил больше его в Париж не посылать.

– Передай ему – будет много говорить, я к нему сам в Бордо приеду, – усмехнулся я. – И намекни, что я педик, и что вместо члена у меня титановый поршень.

– С такой кадровой политикой я всех людей растеряю, – подумав, ответил Рихо. – Хотя насчёт поршня ты всё же подумай. Очень, знаешь ли, надёжная деталь.

* * *