Путь с небес

Сергей, в последнее время слушавший исключительно самого себя, от возражений Гороха, как ни странно, не отмахнулся. Он выслушал все доводы канонира, затем молча встал и поманил его за собой к широкому окну. За ним виднелся узкий, залитый светом дворик, разделенный кустами живой изгороди на три участка. Ближний укрывали нежно-зеленая газонная трава и цветы, тщательно подобранные по сочетанию красок и форме лепестков. Следующий, тот, что еще недавно служил «пляжем» для наиболее раскованных юных барышень, теперь алел ковром марсианских лилий – цветов красных и лепестками, и листьями, и стеблями. Третья зона дворика была вымощена черным мрамором, и посреди нее возвышался склеп. Прежняя усыпальница княжеской семьи располагалась в северной части парка, там, где к нему примыкало дворянское кладбище с небольшой часовенкой. Сергей изменил традиции не по прихоти. Просто в старом склепе больше не было места, а тревожить вечный сон предков, расширяя их последнее пристанище, ему не хотелось. Новый склеп построили за сутки и, после освящения его служителем Троицкого храма отцом Александром, внесли туда останки княгини…

Горохов молча смотрел на эту картину и ждал комментария, но его не последовало. На первую, разноцветную лужайку вышли две служанки и кормилица с сыном Преображенского на руках. Женщина медленно прогуливалась по траве и что-то нашептывала сладко сопящему малышу…

Комментировать тут было действительно нечего. Канонир взглянул на князя и увидел в его глазах такую тоску, что ему и самому на мгновение расхотелось жить на этом дерьмовом свете. Больше о предстоящем рейде Горох не заикался. Никакими спецоперациями случившегося не исправить и ничего смертью Конты не компенсировать, князь, безусловно, понимал это не хуже адъютанта, но благо державы и личный мотив оказались в одной струе, и сила этой струи была как в пожарном брандспойте – устоять невозможно.

За всеми этими размышлениями Горох не заметил, как покинул территорию полигона и без приглашения влез в «Викинг» Воротова.

– Князь тебя не хватится? – поинтересовался полковник.

– А? – Канонир встрепенулся. – А-а… нет, он сейчас в усыпальнице. Сильно переживает наш Сергей Павлович. Вида не подает, но я же вижу. Мрачнее снежной тучи становится, когда не надо лицо сохранять. Почти все свободное время в склепе проводит. Сидит там, в одну точку глядя, и… я не видел, конечно, но мне кажется, что он даже плакал. Эх-х… Тяжело сейчас князю, что и говорить… Он даже меня видеть не хочет. То есть не то чтобы я на каком-то особом счету у него был. Нет, но… даже чай не просит заварить… В общем, часа на два я свободен. Вы куда поедете, если не секрет?

– На первый космодром. – Игорь задумчиво взглянул в окошко. – Я понимаю, трудно ему сейчас, переосмысление ценностей, наверное, в сознании происходит, только все одно – не могу уразуметь, что с ним, помимо этого, творится! Всю Галактику в две шеренги построил, колониальные князья и президенты боятся его как черт ладана, даже Генштаб и кремлевские лоботрясы у него строевым шагом ходят – на одного линейного дистанция, а тут вдруг добродетель проявил. Только неправильную какую-то добродетель, парадоксальную.

– Вы о чем?

– О ком, – поправил Воротов. – О Кирилле. Мало того, что не позволил судить этого сучонка, так еще и приказал его отправить домой. Вот, едем проводить от греха подальше.

– Может, и правильно. – Горох вздохнул. – Дитя все же. Да и наказал он себя – никакому суду так не засудить. К тому же – Нины родной брат. Жест доброй воли в память о княгине. В общем-то не такой уж и нелогичный шаг, надо сказать.

– А Василий – княгине не родной брат? Его Сергей Палыч что-то не сильно пожалел. Влепил ему по-родственному крупным калибром и глазом не моргнул!

– По отцу – брат, а матери у них разные. Нины и Кирилла мамаша второй женой у князя Бориса была. Но дело в другом. Василий был враг сознательный, а Кир – жертва обмана.

– И ты туда же… – Воротов неодобрительно покачал головой. – Жертва, дитя… Убийца он! А сознательный или несмышленый – вопрос десятый.

– Может, почувствовал князь, что хватит крайние приговоры выносить, что перебрал уже норму, – предположил Горох. – Ну и родич же он, хоть и не кровный…

– Норму… – Игорь невесело усмехнулся. – Где, интересно знать, ты такие «нормативы» видел? Нет, лейтенант, не так все складывается, не по-людски. Как вернулись вы из первого рейда за Рубеж, так и покатилась вся жизнь кубарем. Может, облучились вы там или заразу подцепили?

– Какую? – удивился адъютант. – Которая людей в деспотов превращает? Так ведь я-то не превратился. И другие вроде живут себе, здравствуют. Нет, Игорь Ярославич, не в этом загвоздка. Не Рубеж князя испортил – или, наоборот, исправил – и не излучение неведомое. И не трудности с неприятностями его так обработали.

– Что же тогда?