Путь проклятых

На примерку в швейную мастерскую, расположенную в нижнем ярусе Убежища, на этот раз втайне от Мигеля, она пришла с особым удовольствием.

После ее отплытия и последующей свадьбы Витьки Боровикова и его Лизки платье успело побывать на еще одной девушке, но будущую невесту это нисколько не смущало. После каждого обряда материал проходил химчистку, и ткань становилась относительно новой и чистой. Реликвию берегли.

А свадьбу Леры и Мигеля решено было играть сразу после Нового года.

– Подойдет, подойдет, куда ж оно денется, – хлопотала вокруг нее вооруженная булавками баба Дина. – Ты вон, как была тростиночкой, так ей и осталась. Хорошая моя, – старушка тихонько всхлипнула. – Наплавалась-то, навидалась поди ужасов всяких. Натерпелась горюшка-то.

– Всякое бывало, – согласилась Лера. – Почему вы плачете?

– Да как не плакать, родная моя. Это ж радость-то какая, когда детки домой возвращаются.

Слушая щебет старушки, Лера стояла и с замиранием сердца думала: засветится ли у нее платье?

Она помнила, что по ночам, принесенное когда-то с поверхности, оно светилось. Притом только в ночь накануне свадьбы. Слабым, еле заметным свечением.

Ходило поверье, что если невеста ночью проснется и увидит сияние – быть браку крепкому, а дому сытому. Не будет светиться – задуматься надо. И ведь действительно у кого-то светилось, а у кого-то нет. И жили крепкие семьи с детьми и достатком, а где-то пара рассыпалась, словно плохо склеенная ваза, всего через несколько дней.

А как будет у них? Срастется ли? Примет ли древнее поверье ее выбор? Ведь в конце концов Мигель священник. А если нет… Лера отогнала тревожные мысли.

– Бант на талии будем делать? Ну, вот такой, смотри, красиво как. Повернись.

Лера повертелась перед зеркалом и осталась довольна собой.

– Да, давайте с бантом.

– Ну и ладушки, тогда еще немного потерпи.

– Работайте-работайте, я не устала.

Сейчас она готова была ждать сколько угодно. Израненное лишениями похода сердце сейчас просто пело от радости.

Жизнь снова налаживалась.

* * *

Они вновь сидели на маяке, сняв противогазы, и Лера хрустела сушеными грибами.

– Спорим, не повалят, – первым нарушил молчание Батон, обнимавший свою винтовку.

Лера посмотрела в ту сторону, куда он указывал. В стороне от башни добытчики облюбовали внушительную ель и, проверив ее дозиметром, пытались подступиться к стволу с широкой двуручной пилой.

– Пова-алят, – закидывая в рот очередной сухарик, улыбнулась Лера.

Ей нравился новый Батон. Охотник разительно переменился после того, как снова обрел семью. Стал более спокойным, много не пил и перестал цепляться к Мигелю. Да и их натянутые отношения как-то сами собой вернулись в прежнее русло. С той только разницей, что держались они теперь на «ты». Лера быстро сошлась с Женей и Димой, а им понравился Мигель.

Говорят, время лечит. А разительные перемены делают это еще быстрее. Наставник и его ученица снова были вместе и вдвоем ходили на поверхность, как в старые добрые времена. Будто и не плавали никуда.

– Как твоя семья?

Внизу добытчики споро пилили ель.

– Поживают, – ответил Батон. – А у вас как?

– Тоже ничего.

– Жениться-то не надумали?

– После Нового года. Платье я уже подшила.

– Добро.

Лера оглядела укутанные снегом окрестности. Вот там находилась поляна с цветами, где на нее когда-то напала Мать. Дальше виднелся остов разобранного самолета. И все кругом было родное, свое.

Но самое главное, на свеженаметенном снегу не было видно никаких посторонних следов. Это означало, что живность тут давно не ходила.

– Ну, дело молодое, – хмыкнул охотник.

– Почему ты спрашиваешь?

– Я все-таки не чужой тебе человек. Должен знать, как ты устраиваешь свою жизнь.

– Верно, – согласилась девушка и, завязав мешочек с сухарями – Батон все равно не ел, – спрятала его в рюкзак. – Ты узнаешь об этом первым, обещаю.

– Лады.

Визг пилы прекратился, и выбранная добытчиками елка под одобрительные крики с треском начала крениться к земле.

– Пойдем, – засобирался охотник. – Надо мужикам подсобить.

Вылазка обошлась без происшествий.

Украшение елки было в Убежище давней традицией. Тут в этом деле все отдавалось на откуп детворе. Дерево устанавливали в столовой, приносились стремянки, из закромов доставались коробки с игрушками, хранившиеся почти в каждой семье, когда-то давно принесенные с поверхности. Попадались и самоделки, коих от года к году становилось все больше. Довоенные игрушки ветшали или бились по неосторожности, от этого никуда было не деться. Новое приходило на смену старому.

И вот когда обряд наряжания заканчивался и включались многочисленные гирлянды, все от мала до велика приходили посмотреть на лесную красавицу, освещаемую таинственными разноцветными огоньками. В помещении, где находилась елка, надолго устанавливался терпкий аромат хвои, который нравился детям и ворошил память стариков. Так когда-то пах Новый год. Жаль, мандаринов да оливье негде взять, посмеивались взрослые. Да и шампанского не было. Угощались грибным самогоном.