Путь Проклятого

– У меня был друг, – сказал Иегуда, – которого теперь некоторые считают Сыном Божьим. О нем рассказывают небылицы, ему молятся. За веру в него, говорят, даже убивают. А он был человеком, Элезар. Веровал в Яхве, иногда бывал жестоким, иногда добрым, иногда сомневающимся, любящим, ненавидящим, вспыльчивым…. Он думал, что с верой на устах сделает страну свободной, и умер, так ничего и не изменив. Сыном Божьим уже потом его сделала молва тех, кто не пошел за ним, когда он был жив. Та же молва назвала меня предателем – и отныне я живу проклятым. В действительности, он не был Сыном Божьим, а я не предавал, но кого теперь это волнует? История давно живет без нас, да и без тех, кто ее придумал… Люди всегда хотят чуда и ждут Машиаха, а в результате приходит всего лишь человек. Ты спрашиваешь меня – не страшно ли мне жить без веры? Никто не живет без веры, вождь, просто каждый верует в своё. Вот и мне не страшно жить со своей верой, Элезар. Я знаю, что боги – это те же человеки, а всемогущими их делает наше ожидание чуда. Но чудо случается редко, очень редко, Бен Яир. Чуда надо дождаться, чудо надо заслужить, чудо надо выдумать, да ещё и сделать так, чтобы в него поверили. На этой войне такого волшебства не случилось – Давид не одолел Голиафа. И вот…. У нас больше нет Храма, вождь. У нас больше нет Израиля. Но у нас есть люди, и до тех пор, пока они будут жить хоть где-то на земле, у нас будет Храм и Израиль. Вот поэтому я голосую за жизнь, Элезар! Умрут люди, и у нас никогда больше не будет ни Храма, ни страны. Умереть героем тяжело, но куда тяжелее выжить….

– Это слова труса, – с брезгливостью выплюнул в сторону собеседника Элезар.

Иегуда покачал головой и поднял с земли окровавленный меч.

– Я не трус, вождь, и ты это знаешь. Но никогда не признаешь это.

Он вытер лезвие о кетонет плотника и взвесил гладиус в руке. Меч был старым, зазубренным по краю, но лег в ладонь как влитой – доброе лезвие, отобравшее немало человеческих жизней с той поры, как вышло из-под молота кузнеца. Иегуда взмахнул оружием, и гладиус свистнул, вспоров воздух.

– Ты собираешься драться со мной? – Бен Яир попытался ухмыльнуться, но то, что получилось, нельзя было назвать даже подобием улыбки.

– Я собираюсь помочь таким, как Менахем, уйти без боли, – сказал старик. – Ты не оставил мне другого пути – я снова должен убивать. Но я не с тобой, Элезар….

– Какая разница – со мной ты или не со мной, если ты делаешь то, что угодно Яхве? И мне!

– Для меня есть разница.

– Утешься этим, – отрезал Бен Яир, и зашагал прочь.

Иегуда двинулся в противоположную сторону.

Глава 24

Израиль. Палестинские территории.

Лагерь Шуафат. Наши дни.

Попасть на Территории на первый взгляд непросто. Но это только на первый взгляд. Десятки туристов каждый день посещают храм Рождества Христова в Вифлееме во время экскурсий, организованных израильскими туристическими фирмами. А где находится храм? Правильно, на территории Восточного Иерусалима, за Стеной. И туристы ежедневно посещают место, где согласно христианской мифологии родился Христос, не перепрыгивая через колючую проволоку и не пробиваясь с штурмом через КПП, а самым простым и цивилизованным способом – пересаживаясь в минивэны с палестинскими номерными знаками прямо у ворот. Заходящие за Стену автобусы, конечно, проверяют – и на пути туда, и на пути обратно, и провести на Территории «стингер» вместе с экскурсией, наверное, можно, хотя маловероятно, что такой груз пройдет незамеченным. Но Морису не надо было провозить «стингер» – ему надо было попасть на место встречи и вернуться обратно. Задача несложная, особенно если все уже подготовлено.

Он оставил прокатный С200 на паркинге и, предварительно позвонив по телефону, пересел в тут же подошедший микроавтобус экскурсионного бюро «Golden Orthodox Tour». Возле КПП Морис и ехавшие в минивэне туристы пересели в такой же микроавтобус, только принадлежащий палестинской фирме «East Tour», который благополучно проследовал за ворота, посверкивая густо тонированными окнами.

При всей своей нелюбви к Израилю и его обитателям Морис по-настоящему неуютно себя ощущал только попадая за Стену – тут тоже был Израиль, но другой, лишенный не только налета многозначительной еврейской отстраненности от остального мира, но даже признаков элементарной цивилизованности. За Стеной был один плюс – тут уж точно не встретишь хасида с пейсами, зато другие персонажи в клетчатых «арафатках» бродили здесь безбоязненно и тоже особой нежности у Мориса не вызывали.