Путь прилива

Только теперь чиновник заметил на запястьях старика потертые, окислившиеся разъемы глубокого психоконтроля. Ну кто бы мог подумать, что этот божий одуванчик — каторжник, оттрубивший срок на Калибане? Любопытный экземпляр.

— Вот все обещают встречаться, поддерживать связь, а переедем в Пидмонт, так никто обо мне и не вспомнит. И чего, спрашивается, языком зря чесать?

— Ну вот, — фыркнула Аниоба, — опять этот скулеж. С такими деньгами ты нигде без дружков-приятелей не останешься, еще палкой разгонять придется. Старые знакомые, может, и пропадут, так тебе же один хрен, что те, что другие.

Еще одно бревно, на этот раз — последнее, Аниоба выключила лебедку, подняла борт. Рабочие не расходились, терпеливо ожидая приказа рыжей хозяйки. Один из них, молодой петушок с копной черных, жестких, как проволока, волос, начал лениво разглядывать выложенные на лотке связки ярких птичьих перьев — то ли амулеты, то ли мушки для рыбной ловли. Когда парень распрямился, Чу коршуном бросилась вперед и схватила его за руку.

— Я все видела! — Развернув ошалевшего от неожиданности работягу, она ударила его спиной о косяк. — Что у тебя под рубашкой?

— Н-н-ничего! Т-ты что, с-д-д-дурела?

Аниоба выпрямилась и уперла руки в бока. Все остальные присутствующие — трое парней, чиновник и лавочник — тоже замерли, молча наблюдая странную сцену.

— Раздевайся! — рявкнула Чу, — Быстро! Парень беспрекословно подчинился.

— В-вот, с-смотри, — испуганно промямлил он, снимая рубашку через голову. — Н-ничего у меня т-там нет.

Но Чу не интересовалась рубашкой. Она внимательно изучала тело парня, стройное и мускулистое, с длинным серебристым шрамом чуть пониже пупка и густой порослью черных, курчавых волос на груди. А затем улыбнулась:

— Ну так бы и съела.

Рабочие, Аниоба и лавочник покатились с хохота. Полуголый страдалец побагровел, набычился и стиснул кулаки, но затем отвернулся и начал одеваться.

— Ты обратил внимание, — спросила Чу, — как эта рыжая их заводила. Умеет ведь, стерва.

В конце улицы виднелось большое, донельзя обшарпанное здание с почти провалившейся крышей. Чуть не все его окна были заколочены обрезками старых рекламных щитов. Немногие изображения, сохранившиеся на черной, прогнившей фанере, казались окошками в иной, яркий и радостный мир: рыбий хвост, огрызок какого-то слова, затем — нечто розовое и выпуклое, то ли колено, то ли женская грудь. Нос, задранный прямо вверх, навстречу моросящему с неба дождю, и опять буквы, буквы» буквы. Над главным входом — вылинявшая вывеска: ПРИВОКЗАЛЬНЫЙ ОТЕЛЬ, а совсем рядом — бывшее железнодорожное полотно, лишившееся рельсов и шпал, превратившееся в полосу вязкой грязи.

— В точности как мой муж.

— А зачем ты с ним так? — спросил чиновник. — С этим грузчиком.

Чу не стала притворяться дурочкой.

— O! — улыбнулась она. — Насчёт этого молодого человека у меня есть планы. Сейчас он пропустит пару кружек пива и попытается забыть о случившемся, но не сможет — дружки не дадут. К тому времени как я устроюсь в номере, пошлю за багажом, поем и ополоснусь, он будет уже под градусом. Я постараюсь его найти. Увидев меня, он несколько возбудится — ощущая при этом смущение и неуверенность. Он будет глазеть на меня, не понимая толком, как же он, собственно, ко мне относится. А затем он получит возможность разобраться в своих чувствах.

— Не лучший, мне кажется, сценарий. Во всяком случае — не самый эффективный.

— Не бойся, — еще шире улыбнулась Чу. — Опробовано, и не раз.

— Ну, если… — неуверенно согласился чиновник и тут же добавил: — Давай тогда, действуй, заказывай номера, а я тем временем схожу к мамаше Грегоръяна.

— Ты же вроде говорил, что пойдешь к ней утром.

— Правда, что ли?

Чиновник осторожно обогнул груду прогнивших автомобильных покрышек. Фраза насчет «завтра утром», небрежно брошенная несколько часов назад, предназначалась специально для ушей капитана Берже. С этого типа вполне станется послать ночью гонца, предупредить старуху, чтобы поменьше распускала язык.

И все, касающееся капитана, неотъемлемо связано с другой, более серьезной загадкой: где липовый Чу добыл свою информацию? Этот сучий сын знал, каким именем представиться, знал, когда нужно исчезнуть, чтобы не напороться на настоящую Чу, и — самое пикантное — знал, что никто не удосужился сказать чиновнику четырех простых и ясных слов: вас будет сопровождать женщина.

Короче говоря, у Грегорьяна есть агент в местном правительстве, а то и в самой Технологической комиссии. Вполне возможно, что Берже чист, аки агнец, но лучше уж перебдеть, чем недобдеть.

— Тогда говорил, а теперь передумал.

3. ТАНЕЦ МАЛЕНЬКИХ НАСЛЕДНИЦ