Путь повстанца

Столик между дверью и небольшой голоэстрадой оказался идеальным местом для наблюдения. Джин могла подслушивать чужие разговоры, а вот ее саму почти никто не замечал. Взгляды посетителей равнодушно скользили по прячущейся в тени девушке и задерживались на метровых проекциях какой-то, видимо, популярной группы, возглавляемой крайне привлекательной фраянкой. Танцевала она лучше, чем пела, активно жестикулируя всеми четырьмя руками. Джин не могла нарадоваться такому прикрытию.

— Они захватывают шахты на Вотассее, — произнес мужчина, отхлебнув из стакана что-то густое и коричневое. — Имперцы предложили выкупить центральную горнодобывающую систему.

— Джойндер ни в жизнь ничего не продаст имперцам, — возразил его собеседник.

Джин только тихо хмыкнула себе под нос.

— Зачем Империи вообще сдались все эти шахты? — поинтересовался первый посетитель, уставившись в пустой стакан, после чего принялся стучать им по столу до тех пор, пока Мозеффа не налил ему новую порцию. — У них теперь руды на целый флот хватит, но с кем они воевать собрались?

— Может, они строят больше станций наподобие этой? — предположил его более тихий товарищ.

Дневная смена подошла к концу, и девушка принялась разглядывать новых выпивох, что начали сменять прежних. Возле окна мужчина-эспирион шептался с женщиной-человеком.

— Мой клиент ищет редкую вещицу, которую использовали во время Войн клонов, — тихо произнесла женщина.

Эспирион что-то прошептал в ответ — Джин не смогла разобрать его слов.

Женщина фыркнула:

— Деньги значения не имеют.

Джин всегда держала ухо востро, когда речь заходила о работе. Если платят достаточно хорошо... или корабль достаточно большой, чтобы там можно было спрятаться, Джин сможет покинуть станцию и без «разрешения» коммандера Соланж. Девушка подозревала, что так ей и придется поступить, — вряд ли коммандер захочет расставаться со своим маленьким фальсификатором.

На протяжении первого часа ночной смены нужно было ждать. Посетители возвращались с работы и приходили сюда, чтобы отдохнуть и как можно быстрее затуманить мозг. Только спустя час, а вернее, после третьего или четвертого стакана все приходило в движение. Но сегодня среди гостей заведения царило необычное возбуждение. Джин ждала, когда же новости дойдут и до нее.

И наконец она их услышала.

Одно слово шепотом расходилось по всему бару, словно фреянский ползучий мох, который разрастается в тени и съеживается на свету.

«Восстание».

Где-то поблизости обосновались вербовщики. На станции? Кто знает. Возможно, база повстанцев появилась на Хираре.

— Они налаживают связи, — сказал кто-то.

— Им всего лишь нужны припасы, — возразил кто-то другой.

Джин резко поставила свой стакан на стол, не заметив, как вспенившаяся голубая жидкость потекла через край. Проклятые повстанцы. Куда бы она ни пошла, они тут как тут. Все портят. Накликают имперский гнев на головы непричастных. Почему никто не может просто жить своей жизнью? Почему обязательно нужно выбирать одну из сторон? Возможно, если все перестанут переживать из-за подобных вещей, в Галактике наконец-то воцарится долгожданный мир.

Джин с горечью подумала об Акшайе, Хаддере и взрыве, который их убил. Их могли подстрелить как имперские СИД-истребители, так и повстанческие Y-бомбардировщики. Да и какая разница, кто именно это сделал? Мертвых уже не воскресить. И пусть Империя вместе с повстанцами будут прокляты за это.

На выходе Джин кивнула Мозеффе. Хозяин обеспокоенно посмотрел на девушку, которая редко уходила так рано, но Джин приветливо помахала рукой, развеивая все его страхи. На сегодня с нее хватит.

До дома было рукой подать, но Джин все равно держалась хорошо освещенных улиц возле центра станции, пока не пришла пора поворачивать и двигаться в сторону внешней обшивки. Ее мозг продолжал обдумывать услышанное слово — «Восстание». Ради чего? Со всю свою жизнь сражался с Империей — и потерял сестру, здоровье... да и саму Джин. Отец пытался бороться с Империей, и эта борьба стоила жизни ее матери. А Джин? Она вообще больше не хотела бороться — и все равно лишилась Хаддера.

Сзади послышались какие-то звуки. Джин развернулась как раз вовремя, чтобы разглядеть темную тень, размытую руку и несущийся прямо в голову кулак.

Затем свет померк.

Глава сороковая

Очнулась Джин прикованной к стулу: ее руки и ноги удерживали пластоидные стяжки. Во рту пересохло, язык набух.

— Иии она пришла в себя, — добродушно пробасил кто-то.

Девушка с трудом разлепила глаза. Голова раскалывалась, а яркий свет ослеплял.

— Не так уж сильно я ее и ударил, — попытался оправдаться мужчина-довутин низким, гортанным голосом. Ростом он был не меньше трех метров, а руки напоминали древесные стволы.

— Все в порядке, все в порядке, — произнес первый мужчина. Он сделал жест ладонью, и довутин вышел из комнаты.

Незнакомец повернулся к Джин.

— Меня зовут Аллехандер Псо, — представился он.