Путь Пилигрима

Посох в руках стал легким, как бамбуковый шест. Теперь бродяги надвигались на него. Необходимо было вырваться из сжимающегося вокруг него кольца, чтобы охватывать взглядом их всех… Слева виднелся фасад магазина, и оттуда на него надвигался низенький седой бродяга. Шейн сделал отвлекающий выпад в сторону высокого рыжеватого мужчины, потом отпрыгнул влево. Низенький бродяга при его приближении замахнулся дубинкой, но посох в руках Шейна отмел ее в сторону, и один конец посоха пришелся как раз в нижнюю часть тела бродяги. Тот свалился без звука и лежал, съежившись. Шейн перешагнул через него, достиг фасада магазина и повернулся, чтобы встретить лицом к лицу двоих оставшихся. Поворачиваясь, он заметил что-то в воздухе и инстинктивно пригнулся. Камень ударился о край кирпичной кладки у витрины магазина и соскользнул вниз. Шейн отступил в сторону, чтобы витрина оказалась у него за спиной. Двое других были теперь у края тротуара, напротив него, и продолжали загораживать ему путь к отступлению. Рыжеволосый слегка хмурился, сжимая в руке следующий камень. Его удерживало широкое бьющееся стекло позади Шейна. Мертвый или избитый человек ничего не значил, а вот разбитая витрина магазина означала немедленный вызов алаагской полиции через автоматическую сигнализацию, а пришельцы не проявляли великодушия при устранении бродяг.

– Последний шанс,- вымолвил рыжеволосый. - Отдавай сумку.

Пока он говорил, они с напарником одновременно набросились на Шейна. Шейн отскочил влево, чтобы сначала встретить нападавшего с этой стороны и достаточно далеко отодвинуться от витрины для свободного манипулирования палкой. Потом нанес удар верхним концом посоха сверху вниз, отражая удар дубинкой и свалив бродягу на землю, где тот остался сидеть, сжимая сломанную в предплечье руку.

Шейн крутанулся, чтобы встретить рыжеволосого бродягу, привставшего на цыпочки с занесенной над головой тяжелой дубинкой и готового нанести сокрушительный удар. Рефлекторно Шейн размахнулся посохом, и твердый, обожженный в огне наконечник молниеносно вонзился в шею бродяги прямо под нижнюю челюсть.

Бродяга свалился и остался лежать с неестественно повернутой головой. Шейн быстро повернулся кругом, тяжело дыша, с посохом наготове. Но человек со сломанной рукой уже убегал по улице в ту сторону, откуда только что пришел Шейн. Двое других все так же лежали на земле, не выказывая намерения подняться.

Улица была пустынна.

Шейн стоял, опираясь на посох, и судорожно хватал ртом воздух. Невероятно! Он смело встретил троих вооруженных людей - вооруженных по меньшей мере в той же степени, что и он сам,- и победил их всех. Он смотрел на поверженные тела и с трудом верил своим глазам. Все его упражнения с палкой… это ведь было для самозащиты, и он надеялся никогда не использовать ее даже против одного противника. И вот сейчас их было трое… и он победил.

По телу разливалось тепло; он ощущал себя удивительно большим и уверенным в себе. Возможно,- вдруг пришло ему на ум,- так чувствуют себя алааги. Когда осознаешь себя бойцом и завоевателем, расправляются плечи и распрямляется спина. Может быть, именно такое чувство надо было испытать, чтобы понять алаагов, - необходимо побеждать в исключительно неблагоприятных условиях, как это делают они…

Он был близок к тому, чтобы отбросить всю накопившуюся за последние два года горечь и ненависть. Вероятно, уверенность в своих силах дает право действовать. Он вышел вперед, чтобы осмотреть поверженных им людей.

Двое бродяг были мертвы. Шейн стоял и смотрел на них. Поначалу они, замотанные в тряпки, казались довольно худыми, но только теперь, стоя прямо над ними, увидел он, какими костлявыми и тощими были они в действительности. Скелеты с руками-клешнями.

Он стоял, уставившись на последнего, которого убил, и постепенно новые ощущения запальчивости и гордости начали тускнеть. Он видел небритые запавшие щеки, жилистую шею и выступающую челюсть мертвого лица, прижатого к бетону. Эти черты бросались в глаза. Человек, вероятно, голодал - в буквальном смысле слова. Шейн посмотрел на другого мертвеца и подумал о том бродяге, который убежал. Все они, должно быть, голодали несколько дней кряду.

Молниеносно пропало чувство победителя, и к горлу снова подступила тошнотворная горечь досады. Только что он считал себя воином. Великий герой - убийца двух вооруженных врагов. Правда, оружием этих врагов были палки и камни, да и сами враги оказались полумертвыми людьми, которым едва хватило сил, чтобы воспользоваться тем, что принесли с собой. Не алааги, не вооруженные до зубов завоеватели Вселенной, которым бросает вызов воображаемый Пилигрим, а люди вроде него самого, низведенные до состояния животных теми, кто считал их, как и Шейна, «скотом».

Нахлынула тошнота. Что-то в нем взорвалось наподобие бомбы замедленного действия. Он повернулся и побежал к площади.