Путь падшего (СИ)

Заметив меня, парни в остроконечных шапках испуганно заметались по комнате. Они оказались представителями мирных предназначений, а не теми воинственными моваховцами, которые лихими «Порывами Ветра» расправились с напавшими на нас наёмниками.

— Так-так, — сказал я.

Прошагав по коридору, я заглянул в ванную залу: так и есть — группа радостных сектантов плескалась в бассейне. Их остроконечные шапки выставлены в ряд, как дорожные конусы на месте аварии.

Со стороны выхода в сад послышался басовитый смех, сопровождаемый знакомым мелодичным хохотом Нау.

— Та-а-ак… возвращается, значит, муж из командировки…

Я направился в сад.

Интересно, что злости к моваховцам во мне нет. Больше раздражало, что моей недвижимостью, а так же смехом моей жены, распоряжались какие-то незнакомцы в остроконечных шапках.

В саду тоже нескучно: несколько сектантов расположились на циновках и устеленных роскошными матрасами лежаках. Обставив себя шкатулками с едой, они банально обжирались. Нау полулежала рядом на толстом белом матрасе и жестами посылала челядинцев то к одному, то к другому жрущему сектанту. Остальные гуляли по моему саду, как у себя на ветроломе, одетые в домашние халаты и тапочки. В мои домашние халаты и тапочки!

— Кажется, ваше время вышло, господа, — сказал я. — Пора и вам утекать.

Нау испуганно вскочила с матраса. Подбежав ко мне, поклонилась. После долгой разлуки славная жена должна произнести традиционное приветствие, упомянув, как истосковалась по любимому мужу. Вместо этого Нау пробормотала:

— Гости скоро уйдут.

— Дай-ка я их провожу, — сказал я, и вытянул руку с молниями.

Морщась от разрядов, Нау опустила мою руку:

— Гости сами найдут выход.

— Лучше бы они забыли сюда вход, — буркнул я.

Впрочем, служители Всенаправленного догадались, в каком направлении им двигаться. Спешно поклонившись мне, разбежались, как преступники во время облавы небесной стражи.

Пока меня не было, сад изменился. У пруда стояла закрытая тканью статуя. Подняв край покрывала, убедился, что статуя изображала шестирукого бородача с искажённым злостью лицом — Всенаправленный Ветер Мовах собственной персоной. У его подножия видна полузасохшая кровь жертвоприношения. Я всё ещё надеялся, что не человеческого.

Будто одной алтарной комнаты им мало! Ещё и в саду устроили культовое место.

— На моё золото воздвигла идолище поганое?

— Ты хочешь, чтобы я снова зарабатывала своё золото? — дерзко отозвалась Нау и задёрнула покрывало статуи.

Вместо ответа я схватил её за шею, пригнул и сказал:

— Я много дней провёл в низком царстве, милая жена.

— Как же я рада, что ты вернулся, — прохрипела Нау. — Разлука была невыносимой.

— Я думал о тебе.

— Понимаю. Позволь позвать челядинца, чтобы он подготовил ложе…

— Нет времени.

Расправив крылья, подхватил Нау и влетел с нею в первое попавшееся окно какой-то комнаты моего дворца.

? ? ?

Акт супружеской верности получился весьма интенсивным, но при этом затянутым, как филлерный эпизод аниме сериала. Я был груб, жесток и безжалостен.

Сначала Нау терпела, потом ныла, потом рыдала и пробовала уползти, но я хватал её за ногу и тащил обратно на пол. Наше занятие любовью напоминало многократное изнасилование, которое в финальное его части начало нравиться Нау.

Утирая слёзы и радостно всхлипывая, она прижалась ко мне, не желая отпускать.

— Ну, всё, всё, — сказал я, отцепляя её руки от своих запястий. — Мне пора на войну.

— Нет, — замотала Нау головой. От её мокрых волос разлетелись капельки пота. — Я не хочу, чтобы тебя убили.

— У небесных воинов говорят: «Завернулся в покрывало смерти».

— Тем более не хочу.

— Милая жена, уверяю — в ближайшие десять поколений я не рассчитываю заворачиваться.

— Ветры Всенаправленного дуют во все стороны разом. Один из них всегда несёт смерть.

— Да что же ваш Мовах злой такой? Это потому что у него последователей нет?

— Мовах не злой и не добрый, он — весь и всё. Смирись с этим.

Я собрал разбросанные по полу доспехи. Кинул Нау ворох разорванных на лоскуты тканей, недавно бывших её халатом.

Глядя на её прекрасные бёдра с красными следами от моих пальцев, я проникся к Нау чем-то вроде любви.

— Обещаю, что не умру, — серьёзно сказал я.

Прикрывшись обрывками, Нау сказала:

— Подожди в спальне Ваена. Я скоро вернусь. У меня есть кое-что для тебя.

Надевать все доспехи лень. Поэтому я сложил их в кучу на покрывале и завязал его узлом. С этим тюком, словно изгнанник, я покинул комнату.

? ? ?

Спальня маленького Ваена больше, чем жилище Танэ Пахау в Восьмом Кольце, включая двор подлеца-соседа. Через овальные окна рвался солнечный свет, рисуя на устеленном коврами полу жёлтые пятна. Деревца ман-ги росли из круглых углублений в полу. Их ветки шелестели на ветру из окон.