Путь Отступника

Он был шокирован, поняв, что все это время клинок в его руке как будто по собственной воле полз к его горлу. Наемник в смятении посмотрел на своих спутников и подумал, многие ли из них борются с мыслями, которые им не принадлежат.

Размытое пятно, скользящее впереди, вдруг резко остановилось.

– Дальше не пройти, – встревоженно прошипел голос Ксириад.

– Объясни, – рыкнул Морр.

– Впереди десятки этих тварей, если не сотни. Они блокируют путь.

– Что они делают? – спросил Синдиэль.

– Стоят, качаются. Я бы сказала, что поют, но звука нет.

– Они издают ультразвуки, чтобы нарушить наши мыслительные процессы, – сказал Морр.

– Или молятся своим хозяевам и выпрашивают, чтоб им отдали наши души, – предположила Аэз'ашья. – В любом случае, я думаю, мы с ними не подружимся.

Чувство неправильности нахлынуло на них с еще большей силой, как порыв зловонного ветра. Смог заволновался, резкие очертания развалин-скелетов на миг заколебались и снова застыли, слегка изменив формы. Ритмичный грохот стал интенсивнее, теперь его сопровождал неумолчный пронзительный скрип, словно от гигантских вращающихся колес. Приближались охотники.

– Занять оборонительные позиции, – приказал Морр. – Надо уйти с открытого пространства.

Инкуб снова возглавил их и пробился в гущу железных кустов, которые больше напоминали изгороди с копейными наконечниками, чем растительность. Странные сущности в тумане как будто воодушевились, увидев, что загнали добычу в угол, и быстро двинулись вперед, чтобы окружить ее. Впервые проклятые мертвецы Железного Шипа стали ясно видны.

Это были пустотелые, похожие на манекены существа, чьи неправильно приделанные конечности и лоскутные тела казались насмешкой над живыми. С жуткими вздыхающими стонами твари приблизились и начали окружать импровизированное укрепление. Шаг за шагом агенты отступали, формируя защитное кольцо и наблюдая за существами из-за укрытий из ржавого перекрученного железа. Дальше идти было некуда. Они остановились и приготовились к неизбежной атаке.

– От опасности к опасности бегут они, неся с собою чистое сердце. Вошли они в земли потерянных, и преследуют их многие враги. За каждым движением их следит Маскарад, но не будет от него помощи, кроме лишь быстрого конца, если они падут.

Когда голова Анжевер начала говорить через проводников боли, температура в камере резко упала. Мерцающая изморозь расцвела на стенах, из ниоткуда подул холодный ветер. Иллитиан мерил шагами узкое помещение, демонстрируя разочарование, чего обычно себе не позволял.

– Эти разговоры о землях потерянных ничего не значат! – взорвался он. – Где их сейчас можно найти? Как забрать чистое сердце?

Голос старухи исказился, превратившись в хриплое рычание.

– Что такое «сейчас»? Время скачет от мгновения к мгновению, как камень, прыгающий по воде, а наши жизни – лишь пересекающиеся круги на ней, – голос снова изменился, теперь это был гнусавый визг. – Каждым движением они переделывают будущее. Чистое сердце! Все вокруг искажено, все зеркально. Ненависть порождает ненависть!

Беллатонис вопросительно посмотрел на Иллитиана. Гемункул не выглядел напуганным, но, похоже, его одолевали любопытство и подозрительность. Вся эта варп-болтовня была ему совершенно незнакома, а исследования самого Иллитиана больше внимания уделяли контролю и манипуляции, чем пониманию… Иллитиан прекратил расхаживать по камере и обругал самого себя за невежество.

По какому-то неслышному сигналу отродья Шипа вдруг атаковали. Образовав четыре клина, они всей массой навалились на металлические кусты, размахивая шарнирными руками-клинками и щелкая коническими зубами. Они так плотно складывались, протискиваясь сквозь бреши в железной изгороди, что напоминали червей цвета ржавчины.

Клинок Морра сеял смерть с мощью урагана, разбрасывая вокруг головы и конечности, словно конфетти. Ножи Аэз'ашьи ткали смертоносную паутину ударов, и твари с грохотом падали в груду у ее ног. Харбир яростно размахивал ножом, отбиваясь от лавины железных лап, захлестывающей отряд со всех сторон. Синдиэль и Ксириад отчаянно сражались кинжалами и пистолетами, от винтовок на таком близком расстоянии толку не было. В центре скорчился Ксагор, прикрывая свою пленницу, как будто от нее зависела его жизнь – впрочем, так оно, по сути, и было.