Путь олигарха

– Вера Феликсовна, примите к сведению, – сказал Кирилюк, воспользовавшись короткой паузой, которую сделал гость.

– Ваша продукция отличного качества, но упаковка уже желает лучшего и не отвечает европейским стандартам. В частности, нет штрих-кода, этикетка бледная, на плохой бумаге, картонные ящики – тоже вчерашний день. Но это все мелочи, это все можно быстро поправить. Из того, что мне сказали, что я знаю сам, что мельком сейчас увидел и услышал, я делаю вывод, что наше партнерство возможно и может быть успешным.

Чтобы не растекаться словами по древу, мне хочется услышать четкие, ясные ответы на несколько вопросов.– В кабинете стало предельно тихо. Слышался только шум вентилятора, стоящего в углу. Все напряженно ждали.

– Первое: заставлял ли комбинат в залог свои активы?

– На это я сразу могу ответить, – откликнулся Кирилюк,– заставлял под небольшие кредиты, но мы до недавнего времени вовремя рассчитывались, и все наши активы на месте.

– Отлично, – засвидетельствовал Кардаш.– Выдавались кому-нибудь крупные векселя, и если выдавались, погашены они?

– Крупных нет,– ответила главный бухгалтер – хрупкая, средних лет женщина с умным, строгим лицом,– но несколько векселей непогашенных есть. До пяти тысяч долларов.

– Говори, говори, Екатерина Павловна, – подбодрил Кирилюк,– нам нечего скрывать. Все равно в первую брачную ночь все выяснится.

Все натянуто рассмеялись. Умел все-таки Виталий Семенович разрядить обстановку. Лишь Кардаш остался серьезным.

– Какова общая кредиторская задолженность? – спросил он тоном ревизора.

– 50 миллиардов карбованцев,– выпалила Екатерина Павловна, сама испугавшись такой цифры. Но она быстро справилась с волнением и чтобы скрасить впечатление от произнесенной цифры, добавила:– дебиторская у нас еще больше – 57 миллиардов, правда, вытянуть эти деньги очень сложно.

Залегла гнетущая тишина. Комбинатовские чувствовали себя провинившимися школьниками, которых спрашивает строгий отец. Казалось, искра надежды, чуть затеплившаяся, теперь окончательно угасла.

– М-да, – несколько обескуражился и сам Кардаш,– прикинем, сколько это в иностранной валюте,– он достал из кейса калькулятор и быстро подсчитал,– около шестисот тысяч условных единиц. Многовато. Какова в таком случае сумма ваших активов?– Глеб в упор посмотрел на главбуха, которая сидела напротив. Та перевела взгляд на директора. Виталий Семенович пришел на выручку.

– Вообще-то это наша коммерческая тайна. А если говорить прямо, то мы так запутались в этих вопросах, что и сами толком не знаем, сколько сейчас стоят наши производственные фонды и прочие активы. По крайней мере, на порядок выше, чем наши долги. К тому же нам, действительно, как сказала Екатерина Павловна, огромные суммы должны торгующие организации. Правда, если говорить начистоту, то эти долги почти безнадежны. Формально, у нас по балансу прибыль, но фактически нет оборотных средств – вот что нас душит. Нам должны государственные организации, мы надеялись, что государство все-таки с нами рассчитается, но государство оторвало нас от своей груди, а прикорм давать не хочет или не может. А как мы без него? Оно ведь забирало у нас все заработанные деньги, а теперь сказало: чао, персик. Но думаю, что дело еще поправится.

Кардаш не любил сентиментов, и речь директора с его шутками- прибаутками его раздражала, мешая ему сосредоточиться. Он прикинул в уме сумму долга, и цифра в 600 тысяч долларов не показалась ему такой фантастической, как 50 миллиардов карбованцев, от которой Глеб едва не оглох. Активы все-таки были на два порядка больше, да и должники что-нибудь да вернут. Картина вырисовывалась совсем неплохая. От этого вывода Кардаш сразу повеселел, но не подал виду.

– Плоховато, конечно, – продолжал он.–Это наглядное подтверждение того, о чем я вам говорил: «Помогите, спасите,торговать нечем», «Деткам есть нечего», « Зеки завтра разнесут колонию», « Армия голодает». Государство всегда найдет выход, а вы своей так называемой добротой поставили комбинат на грань развала.

Но положение не безнадежно. Из всего сказанного я сделал заключение, что никаких финансовых инструментов и организационных мероприятий вы не использовали, а только копили долги. Сейчас уже работают по-новому. Ни одного килограмма продукции без оплаты; если нет надежных покупателей – сократить производство, нельзя работать на склад. В нынешних условиях, главное – не произвести, а продать. – Кардаш чувствовал себя хозяином положения. Кирилюк, глядящий всегда орлом на подобных совещаниях, сидел сейчас подавленный и чувствующий себя учеником. Зато Глеб, победно осматривая присутствующих, выкинул главный свой козырь: