Путь Никколо

В задумчивости, Кателина ван Борселен вошла в дом своего отца и приготовилась с подобающей любезностью встретить его гостей.

* * *

Феликс де Шаретти и Клаас, его верная тень, провели остаток дня, валяясь на траве у водонапорной башни, вместе с теми из своих приятелей, у кого нашелся повод отлынивать от работы.

У самого Феликса такого повода не было, ибо Юлиус, поджав губы, четко и без обиняков велел ему направляться домой и оставаться там. Однако Юлиуса отвлекли случайно встреченные знакомцы, которые желали поговорить о кроликах. И Феликс, воспользовавшись этим, поспешил сбежать, утащив за собой и Клааса. Несомненно, он поплатится за это, когда матушка вернется из Лувена, но сейчас его это ничуть не тревожило. Феликса мало интересовали люди, которым приходилось в поте лица зарабатывать себе на хлеб, хотя порой друзья и божились, будто видят старого Корнелиса за плечом у непутевого сынка, когда тот принимался отчаянно торговаться из-за какой-нибудь безделицы и заключал удачную сделку. Одна из причин, почему он так любил Клааса, — это потому, что тот ничем не владел.

Юные бездельники говорили на невероятной смеси языков и наречий, поскольку в большинстве своем принадлежали к купеческим семьям. Среди них был Ансельм Серсандерс, племянник Адорне, а также Кант и Джон Бонкль, неисчерпаемый источник наихудших английских ругательств. Кроме того, был там и Лоренцо Строцци, мучившийся ужасным похмельем.

Приятели постарались, как могли, облепить его страдания, так что денек выдался воистину нелегкий. Лишь под самый конец, когда все уже поуспокоились, Строцци упомянул о том, что нынче должен состояться прием в доме Флоренса ван Борселена и они приглашены туда вместе с Томмазо.

У Феликса локоны вновь развились под высокой широкополой шляпой, которую заставил его надеть Юлиус, а раздутые рукава дублета промокли до локтей, но живости своей сей юнец ничуть не утратил.

— Ступай! — велел он Лоренцо. — Ты должен зайти за Томмазо и отправиться туда.

— Феликс хочет знать, во что сегодня будет одет Саймон, — пояснил Клаас.

— Ради вас с Клаасом Томмазо никуда не пойдет, — злорадно заявил Лоренцо. — Сами знаете, он терпеть не может, когда Клаас изображает, как он хвастает своими перстнями.

— Может, это отучит его хвастаться, — отозвался Серсандерс. — В любом случае, Томмазо все равно туда пойдет, раз уж его пригласил ван Борселен.

— Конечно, — вздохнул Лоренцо. — Томмазо пригласили только потому, что управляющий отделением банка Медичи в Брюгге уехал по делам. Так что им пришлось смириться с заменой в виде помощника управляющего. А меня самого пригласили потому, что уехал глава компании Строцци в Брюгге. Но, по крайней мере, управляющий приходится двоюродным братом моему отцу, так что они могут быть спокойны: я умею пить вино, не расплескивая его на себя и на скатерть. Я не пойду. Мне это ни к чему. Терпеть не могу этих недотеп-фламандцев.

— А ну-ка, повтори, что ты сказал! — Феликс снял шляпу. Джон с Ансельмом приблизились с обеих сторон, незаметно изготовившись перехватить его руку. Вмешался Клаас:

— Феликсу не нравится младшая ван Борселен. Он даже сбил в воду ее эннен.

Яростный блеск в глазах Феликса потух, сменившись досадой. Плечи опустились.

— Я же тебе говорил, — заявил он. — Не надо было гнаться за ним. Но Лоренцо зря сказал, что…

— Брат Лоренцо занедужил в Неаполе, и он тревожится, — пояснил Серсандерс.

— Лоренцо скучает по Испании, — заявил Джон Бонкль. — Представь, если бы тебя отослали в Испанию в тринадцать лет. Все эти черные служаночки, и такая жара… Феликс, почему нет отделения Шаретти в Испании? Ты стал бы там управляющим, и мы бы все приехали тебе помогать. А Юлиуса ты бы оставил здесь, со своей матушкой.

Феликс зарделся. Ему польстило то, что Шаретти сравнили с одним из больших торговых домов, у которых имеются отделения по всей Европе.

— О, Юлиуса я бы взял с собой! Он славный парень.

— А меня? — воскликнул Клаас.

Его влажные волосы как всегда встали торчком и растрепались. По понятной причине, он лежал на животе, и даже не подозревал, что Феликс распустил завязки у него на камзоле.

— Ты? — воскликнул Лоренцо. — Да ты бы перепортил половину тамошних девиц, что христианок, что мавританок, еще до конца месяца.

— Тогда останусь в Брюгге. Лоренцо, так почему Феликс хочет, чтобы ты пошел к ван Борселенам?

Все повернулись к Феликсу.

— Значит, на самом деле, эта красотка не так уж ему и не понравилась. Даже наоборот, — заявил Джон Бонкль. — Ну же, это правда?

Феликс ухмыльнулся. На самом деле, ему и впрямь было любопытно узнать, во что будет одет Саймон. И он вскоре это выяснил, потому что Лоренцо, прекрасно сознавая, что не следует так испытывать терпение друзей, все же отправился в резиденцию Строцци на Риддер-стрете и, переодевшись в сухую одежду, вместе с Томмазо Портинари явился в дом ван Борселена и его дочери Кателины.

* * *