Путь наверх

Первыми почувствовали холод скулы и уши, потом пальцы, а потом и ноги выше колена. Спрятав нос в чахлый воротник псевдокожаной куртки, Тропилин зашагал в сторону заимки, слыша в звенящей ночной тишине, как хрустит под ногами снег и как булькает за пазухой коньяк. А за спиной еле светились огоньками непогашенные габариты брошенной посреди дороги машины. Через несколько минут пути Стёпа почувствовал дикий холод от промёрзшей напрочь куртки, которая его больше не грела, а наоборот, начала морозить. Порывы холодного ветра продували узкие джинсы насквозь так, будто бы их и не было на Степане вовсе. Отойдя от машины метров на триста-четыреста, мужчина с отчаянием понял, что чисто физически не сможет дойти до заимки. Ноги в лёгких ботиночках скользили по отполированной ветрами дороге, как по зеркалу, уши покалывало от мороза, а за ворот куртки то и дело задувало снег. Развернувшись, спотыкаясь и падая, чувствуя, как под стук зубов ветер выдувает из под одежды остатки тепла и жизни, он пошёл к машине. Последние несколько десятков метров он бежал, окрыленный предчувствием возвращения в тёплый салон машины, несмотря на то, что ветер больше не увлекал за собой, а даже наоборот, бил в лицо колючим снегом, как бьют уличные хулиганы - отчаянно и со всей силы.

Захлопнув за собой дверь, Степан скинул на торпеду шапку, потом перчатки и принялся лихорадочно дуть на пальцы и растирать уши. Ступни жгло холодом, но разуться он так и не решился, ограничиваясь постукиванием ног одна об другую. И хоть тепла в машине было уже немного, Тропилин с наслаждением расстегнул куртку и, немного отогревшись, вытянулся на откинутом сиденье.

- Да где же этот чёртов лесовоз? – зевая, заговорил с собой Стёпа. - Ведь следы есть, свежие, не очень заметённые. Значит, ползают они тут, ползают, черти лесные! Хотя, наверное, только когда светло. А ведь отец меня столько раз звал в тайгу на охоту! Зря я ни разу не пошёл, может, знал бы сейчас, что делать, как до утра дожить! Кончилась цивилизация вместе с тачкой и трубой, добро пожаловать в пещеры, Стёпушка!

Задумавшись Тропилин замолчал и сразу услышал, как за стеклом стонет вьюга, и будто бы отвечая ей, невдалеке воют волки.

- Фигня, сейчас костерок замутим! – подмигнул он сам себе и от души приложился к бутылке. Холодный терпкий коньяк обжёг горло и перехватил дыхание. Степан помотал головой и с рычанием выдохнул «Бр!» Мысли начали проясняться, а внутри разлилось тепло и спокойствие. Несколько минут мужчина силился вспомнить хоть что-то из многочисленных рассказов отца о тайге и способах выживания в ней. Но ничего стоящего на ум так и не пришло. В памяти всплыл лишь отцовский вязаный свитер с оленями, пропахший табаком и порохом. Ветер за стеклом становился всё сильнее и сильнее, а его порывы уже ощутимо качали машину из стороны в сторону. Тропилин ещё пару раз приложился к коньяку, икнул и принялся вслух рассуждать:

- Я выжил в офисе, я выжил в семье, я и тайгу легко покорю! Так! Мне нужен костер! Где его взять? Купить негде, и одолжить не у кого... Значит, сделаю сам! Я человек! Я покорил эту мерзкую природу! Я вершина, чтоб тебя, революции! Или девальвации? А, пофиг! Сейчас всё будет тип-топ!

Натянув шапку набок он вышел из машины, громко хлопнув дверью. Но вернулся обратно через несколько минут с покрасневшим лицом и ошалело - испуганным взглядом.

- Чёрт! До деревьев по снегу не дойти. Да и ветер не даст сложить костерок… - Степан допил содержимое бутылки, потряс головой и с шумом понюхал рукав свой куртки. Потом проверил содержимое бардачка, подлокотника и дверного кармана. Рассовав по карманам несколько бутылок, старые чеки, спички и канцелярский нож, Стёпа решительно дёрнул рычажок открывания крышки моторного отсека. Застегнувшись и надев перчатки, мужчина вышел из машины и решительно открыл капот. Несколько минут он всматривался в темноту, ловя свет ненадолго появляющейся из-за туч луны, но так и не смог определить, по какому из шлангов идёт топливо. И тогда, ругнувшись, он начал резать их все без разбора. Задубеневшая на морозе резина резалась немногим легче кирпича, но минут через пятнадцать, когда пальцы уже не слушались, а силы были на исходе, мужчина наконец-то почувствовал долгожданный запах бензина. Первые две спички сломались, даже не вспыхнув. Третью тут же задул ветер, и лишь четвёртая зажгла шланг с топливом. Пламя, подчиняясь ветру, металось по шлангу и вот-вот должно было потухнуть, если бы Степан не начал ему помогать специально взятыми из двери чеками. Это и спасло огонь, который запрыгал по другим шлангам и проводам, отвоёвывая себе всё новое и новое пространство для жизни. Степан блаженно грел руки, отхлёбывал из горла успевший остыть коньяк и больше не боялся возможного взрыва бензина.

- Эх, гори старая жизнь! Гори огнём! Плевать на всё! Могу! Могу себе это позволить! Я победил тайгу! Победил! Мне тепло и без твоих советов, отец! Я начальник отдела! Я хозяин своей жизни!