Путь наверх

– Позже, после столовой… – кивнул ей мальчик, будто давно уже все придумал. – Вспомни, как в нашей школе – на выходе из пищеблока всегда образуется пробка. Я сам видел, как хулиганы успевают смыться, если хотят прогулять урок… И тут сработает. Если до вечернего построения нас не хватятся, будет время улизнуть…

Однако никто из них, мерявших военную форму и застилавших себе кровать, и предположить не мог, насколько сильно ошибается Дмитрий. Потому что если толпа школьников на самом деле шумна, многочисленна и не поддается пересчету, то военные ходят есть строем. И никто не имеет права покинуть столовую до тех пор, пока не отужинает все отделение.

Здание, в котором обитатели Казармы принимали пищу, вообще достойно отдельного упоминания. Например, на длинных столах, за которыми размещались несколько сотен солдат и офицеров, кроме кастрюль с похлебкой стояли также бутылочки с машинным маслом. И пока одни ели суп, зажевывая его пресным сухим хлебом, другие капали масло в шарниры, на механические суставы и даже в рот.

Никто не разговаривал – под низкими сводами пищеблока стучали ложки, клацали искусственные челюсти, скрипели механические протезы и шаркали под столами подошвы ботинок. Над входом в столовую висел старый и потускневший плакат, на котором было написано: «Когда я ем – я вспоминаю Устав».

На детей, облаченных в форму, никто даже не смотрел, негласно и окончательно приняв в огромную сумасшедшую семью военных. На то, что один из новобранцев – девочка, внимания не обращалось также, – жители Казармы действительно не знали, что это такое. Да и вообще, как заметили близнецы, лишние разговоры и обычная жизнерадостная болтовня тут были не в почете. Это вам не приятный ужин с мамой и папой…

Усевшись за стол с теми же самыми солдафонами, что поймали их в искусственном лесу, новички рискнули впихнуть в себя по ложке невкусного супа. Аппетита не было совершенно, но наблюдательный капрал заставил их съесть хотя бы половину.

Затем гарнизон поляны вывели на плац и построили рядами. Там, под ветхим дырявым знаменем, толстый полковник (одна нога которого тоже оказалась механической) провел полную перекличку, объявив отбой и распустив подразделения спать. Бодрствовать остались лишь те солдаты, которым предстояло заступить в караулы.

Замыкая походную колонну, братья и сестра строевым шагом вернулись в казарму. Застыв у дверей, ненавистный капрал терпеливо дождался, пока все улягутся по койкам. Улучив момент, когда тот отвернулся, наши герои юркнули под одеяла, не снимая одежды и даже ботинок. Убедившись, что все разместились по кроватям, офицер выключил свет и вышел прочь.

Съежившиеся, напуганные и предоставленные сами себе, путешественники дрожали под тонкими одеялами, прислушиваясь к незнакомым звукам общей спальни. Кто-то ворочался, кто-то уже храпел, кто-то скрипел суставами и кроватной сеткой. Ни о каком сне не могло быть и речи, и дети терпеливо пережидали двадцать бесконечных минут, пока комната не затихнет окончательно…

Глаза понемногу привыкли к темноте, и вот Витька заметил, как с верхней койки бесшумно соскользнул брат. Толкнул Настю, сжавшуюся в комок на соседней кровати.

– Пошли, Витька… пора… – чуть слышно прошептал он, озираясь. – Попробуем через вон то окно. Я заметил, там сломана задвижка…

Настя тоже выбралась из-под одеяла. Девочку трясло от страха, и она прикрыла рот рукой, чтобы не стучали зубы. Всем троим казалось, что из мрака на них сейчас грозно таращится неугомонный капрал, поймавший «шпионов» в лесу.

– Я не могу… – прошептал в ответ Виктор, чувствуя, как свело мышцы ног.

– Чего?! – Димка не мог поверить ушам.

– Давайте не сейчас… – Его брат был готов заплакать, так велико оказалось пережитое напряжение. – Давайте дождемся, когда нас отправят в караул, и тогда… я сейчас не могу… меня и так чуть не ранили уже…

– Ты с ума сошел? – Настя нависла над мальчиком, встряхнув за плечо. – Вставай, а то перебудим всю комнату!

– Витька, не глупи… – Судя по голосу в полумраке, Дмитрий начинал злиться, но пока сдерживал эмоции. – Вставай, дурень, другого шанса может вообще не быть! А если нас в караул порознь отправят? А если через два года? Вставай, говорю!

И он ухватил брата за ногу, осторожно потянув с койки.

– Витенька, миленький, мне тоже страшно, – бережно, но твердо отцепив пальцы одного брата от штанины другого, прошептала тогда Настя. – Ты даже не представляешь, насколько. Но я знаю, что нам нужно бежать. Прямо сейчас. Мы уже через столько прошли, чтобы вот так вот сдаваться! Поверь, братишка, всю жизнь прятаться под одеялом ты не сможешь…

Какое-то время казалось, что Виктор не слышит сестру. Лежит в темноте – только руку протяни, но одновременно где-то далеко-далеко, и за неделю не найдешь, – смотрит в потолок и готовится стать настоящим военным. Но затем он сдавленно всхлипнул, отбросил одеяло и аккуратно поставил ноги на пол.

– Я готов…