Путь на Грумант

— Как раз солнышко полуденное колесо[22] проходит. Не опоздал, — с удовлетворением отметил кормщик.

Отсчитав градусы и минуты, он быстро спустился в каюту и перевернул песочные часы: ровно полдень.

С помощью таблиц Химков высчитал широту, прикинул проплытое расстояние и отметил на карте положение судна.

По счислению выходило, что Медведь-остров вот-вот должен быть на виду. Иной раз и раньше гора открывалась. «Неужто к востоку так сильно увалило судно? — подумал Химков. — Ну, ладно, поживем — увидим. А сейчас изнутри лодью сведаем».

— Федор, крикнул он, приглядываясь к стоявшим на носу.

Из группы зверобоев вышел Веригин и неторопливой развалистой походкой направился к кормщику.

— Пойдем, Федор, посмотрим, под стланью воды нет ли. Лодья — то новая, может, конопать где выпала. Не подмокло бы что.

Они спустились через большой трюмный люк.

В трюме находилось пока только продовольствие и снаряжение артели — больше тысячи пудов различного груза. Ведь на каждого морехода, на случай зимовки, брали солидный запас: тридцать пудов муки ржаной и ячневой, пять пудов толокна, пять пудов соленого мяса, один пуд масла в кашу, два-три фунта меду на кисель, пять фунтов гороха, пять ушатов кислого молока или творога с сывороткой и бочонок ягоды морошки. А тут еще были бочонки с водой, порожние бочки для моржового жира, дрова, лес для постройки избы и многое другое.

Кроме того, в «балластном ящике» лежало с полторы тысячи пудов камня. Отправляясь в дальнее плаванье, судно для большей мореходности загружалось камнем. Когда трюм заполнялся промысловыми грузами, «балансный ящик» разбирали, а камни выбрасывали за борт.

Пока трюм наполовину пустовал, и осмотреть его было нетрудно.

Прежде всего Химков проверил, крепко ли стоят наборные части корпуса.

Весь набор держался прочно. Да и немудрено Остов судна, его ребра — опруги — были изготовлены из добротной смолистой ели. Лодью скрепляли поперечные брусья и дополни тельная внутренняя обшивка. Каждый поперечный брус, расположенный между бортами, — бимс, или, по поморски, перешва, крепился к бортам четырьмя крепкими кницами, сделанными из корневищ, по две кницы с каждого борта. На некоторой высоте от киля шел второй ряд бимсов, тоже укрепленный кницами имеющими форму буквы «Г». Короткая сторона кницы крепилась к боковой грани бимса, а длинная, прилегала к шпангоутам, упиралась в соседний бимс. Это был второй мощный пояс, идущий по всей длине судна. Во время выгрузки или погрузки на второй ряд бимсов для удобства настилался временный помост.

Кормщик и Федор тщательно осмотрели днище, заглянули под настил, на котором был аккуратно расставлен груз. Там плескалось немного воды. Стали осматривать каждый шов в бортах и кое-где нашли места, откуда вода слегка просачивалась. Однако она проникала в столь небольшом количестве, что не вызывала беспокойства.

Ну, молодец Серебренников! Что конопатка, что осмолка! Хорошо судно сладил. Хорошо, то и дело повторял Химков, вспоминая архангельского судостроителя.

Погода быстро портилась. Солнышко теперь лишь изредка проглядывало сквозь тучи, обложившие весь горизонт.

Тщетно пытались грумаланы разглядеть гористый остров, хотя грозные скалы Медведя давно должны были открыться. Химкову стало ясно, что шелоник отнес судно далеко в сторону.

— Велик увал больно. Держи-ка, Колобов, меж запада побережник,[23] — решил он.

Пока подкормщик приводил «Ростислава» на новый курс, а промышленники подправляли паруса, Химков задумчиво осматривал небосклон.

«Туманом нас скоро покроет, вишь, бель по горизонту стелется», — проносились в голове тревожные мысли.

После перемены курса лодья сбавила ход, так как теперь когда взяли много левее, ветер дул почти прямо в борт.

— Слышь Алексей, — сказал Колобов, — раз туман, тут и лед должен быть. Как в туман войдем, поостеречься бы надо.

Кормщик только отмахнулся — он и сам вполне понимал обстановку.

Туман сначала походил на легкие клубы пара, поднимавшегося над поверхностью моря, но прошло некоторое время — и судно со всех сторон окутала плотная молочная пелена.

Замолкли веселые голоса молодцов промышленников на носу лодьи. Туман заставил всех подтянуться и насторожиться. Тишина нарушалась только шорохом и всплесками воды, рассекаемой судном.

Неслышно, крадучись нападает на морехода враг — туман. Еще недавно и горизонт был чист и солнце светило на ясном небе. Но стоило перейти ветру, и все наглухо окутала белая пелена.

Туман давит грудь, глушит звуки, прижимает их к черной воде. Тяжелеют промокшие паруса, натягиваются, как струны, снасти, все судно покрывается крупными каплями воды. Капель становится все больше и больше, они собираются в ручейки, и скоро не будет сухого места на лодье и сухой нитки на мореходе. Хорошо, если находишься в открытом море и на корабле падежный компас. Тогда судно может идти по курсу вслепую. К берегу и с компасом приближаться опасно. Туман обманет. Увидит дозорный скалистый мыс, да поздно — быть лодье на камнях…