Путь на эшафот

Детских было несколько. Это были просторные, светлые комнаты на верхнем этаже дома. Из их окон открывался ласкающий взгляд деревенский пейзаж, не обезображенный мрачным величием больших городов, в пригороде одного из которых находился Ламберт. Живя дома, Катерина часто смотрела на Лондонскую Тауэр и ее укрепления, и в них было что-то такое, что пугало маленькую девочку. Слуги в доме были ленивы, и хотя некоторые из них казались очень услужливы по отношению к сэру Эдмунду и его жене, бедность уравнивала всех, живущих в доме. Были среди слуг и такие, кто не уважал человека, которого в любой момент могли арестовать за долги, хотя он и был благородным лордом. И эти слуги болтали все, что хотели, не считаясь с тем, что их слышат дети. Среди слуг была горничная по имени Долл Тэппит, любовник которой служил охранником в башне Тауэр. Он рассказывал ей, что из комнат пыток раздавались душераздирающие стоны и крики, что благородных джентльменов, не угодивших королю, бросали в темницы, кишащие крысами, где несчастные умирали с голоду. И Катерина была счастлива, выглядывая в окно и видя зеленые поляны и холмы на фоне голубого неба и густые леса вместо серых каменных башен.

В Холлингбурне чувствовался комфорт, которого никогда не было в Ламберте.

Ее отправили в детскую, где она находилась под надзором старой нянюшки, которая знала еще ее мать. Тут она познакомилась со своим кузеном Томасом и его учителем и гувернером.

Катерина рассматривала Томаса. Этот очаровательный мальчик с красивым лицом и веселыми сверкающими глазами был примерно на год старше ее, и она чувствовала к нему уважение и даже немного побаивалась. Увидев, что с ним в детской будет жить девочка, да еще такая маленькая, он выразил некоторое презрение к ней и не стал обращать на нее внимание.

В первый день она чувствовала себя очень одиноко. Ее хорошо покормили, нянюшка проверила ее одежду, недовольно качая головой, потому что одежда была истрепана и кое-где порвана – ее давно следовало отдать слугам.

– Господи, – вздыхала няня, – как же ты там жила!

Она осуждала маленькую Катерину Хорвард за то, что ее отец был беден. Куда мы идем, спрашивала она себя, если такие нищие получают приют в благородном доме Калпепперов.

Катерина по своей природе была веселой и жизнерадостной девочкой. Она никогда не говорила, что ей плохо, а думала: хорошо, что так, а не хуже. Она потеряла мать, которую любила больше всех на свете, и сердце ее разрывалось от боли. Но она с удовольствием пила молоко – а его здесь было вдоволь – и была рада, что оставила Ламберт. Она скучала по братьям и сестрам, но будучи младшей, в играх всегда была последней, а иногда ее просто не принимали. Первый вечер своего пребывания в Холлингбурне она провела с няней, которая, кряхтя, порола старые платья миледи, чтобы перешить из них одежду для маленькой Катерины Ховард. Катерина стояла не двигаясь, когда няня прикладывала к ней материю, поворачивалась, когда та приказывала ей, и думала, что платья будут прекрасны.

В окно она видела, как Томас катается на своей коричневой кобыле. Она садилась на подоконник и выглядывала в окно, чтобы лучше его увидеть. А он, зная, что она на него смотрит, махал ей рукой. И Катерина была счастлива, потому что, как только она его увидела, она тут же решила, что он самый красивый мальчик на свете.

У нее была своя спальня – маленькая комнатка со стенами, отделанными деревом, и окнами, застекленными мелкими стеклами. В Ламберте у нее не было своей комнаты, и она спала с другими детьми.

С самого первого дня Холлингбурн ей очень понравился, возможно потому, что мама много о нем рассказывала.

Но ночью, когда она осталась одна в спальне и лунный свет, проникавший в окна, отбрасывал призрачные тени, ей стало очень одиноко, и ее влюбленность в Холлингбурн сменилась страхом. Она не слышала привычного шума лодок, скользящих по реке в сторону Гринвича или через него в Ричмонд и Хэмптон Корт, – здесь было очень тихо, только время от времени странно покрикивала сова. В полутьме комната пугала ее, и ей вдруг захотелось оказаться в Ламберте со своими шумливыми братьями и сестрами. Она стала думать о матери. Мать не выполняла никаких обязанностей при дворе, что заставляло бы ее покидать дом и семью, и мысли ее были заняты не тем, какого фасона должны быть рукава ее платья, а детьми и их воспитанием. Итак, несмотря на бедность, в жизни Катерины были и свои прелести. И оценила она все это только тогда, когда лишилась их. В своей комнате в Холлингбурне Катерина лила горькие слезы в подушку, вспоминая о своей любимой матери.

Ей говорили:

– У тебя больше нет мамы, ты должна быть смелой девочкой.

Но я не смелая, думала Катерина, вспоминая, как ее старший брат смеялся над ней, потому что она боялась привидений, заставлял ее слушать рассказы Долл Тэппит, а ту просил, чтобы она выбирала самые страшные истории.

Любовник Долл Тэппит, охранник в башне Тауэр, видел однажды привидение. Долл рассказывала об этом няне, когда няня кормила ребенка. Катерина сидела и слушала.