Путь Могучего. Том 2

— Вот это, скорей всего, — поспешил согласиться со мной Крамер. — Я вот тоже не спал первую ночь после этого. Так и казалось, что мы что-то проглядели, чего-то недодумали. Но нет, всё хорошо. Возможно, ты не умеешь расслабляться, потому что не позволяешь себе стать победителем. Нам преподаватель такое рассказывал. Некоторые особо прилежные ученики уходят в постоянную борьбу. Они не соглашаются ни с одной своей победой, а продолжают покорять науку дальше. И так пока не сойдут с ума окончательно. Надо порой останавливаться и хвалить себя за те вершины, которые ты уже покорил. Тогда и новые штурмовать будет проще. Ну либо ты увидишь, что ты на самой высокой точке и выше уже просто некуда.

— Возможно, ты прав, — ответил я и улыбнулся, потому что только что на моих глазах Борис объяснил проблему многих людей, которые мучаются неудовлетворённостью от жизни. — Пойдёмте уже в ресторан, а то есть хочется.

Ребята с огромным энтузиазмом поддержали мою идею.

* * *

В ресторане я больше молчал. Меня действительно сильно заботил предстоящий бой. Хватит ли того арсенала, что у меня есть для того, чтобы нейтрализовать Хаоса. А, может быть, я просто не совсем верно действовал? Возможно, его можно одолеть как-то иначе? Но как?

Я ел невероятно вкусные стейки из лосося и размышлял, размышлял. Между тем, ребята затронули интересные темы в своей беседе.

— А в академии, кажется, назревает раскол, — первым поднял эту тему Илья Потёмкин. — Всё спокойно только с виду, но мне отец сегодня сказал, что преподаватели и студенты разбились на примерно равные группы, и никто не знает, что делать дальше.

— Прошу прощения, — сказал я, вклиниваясь в его рассказ, — я немного пропустил. Из-за чего всё?

— Так я как раз до этого дошёл, — смутился моей реакцией княжич и поспешил объяснить. — Началось всё с Денисова. Его отец — Сергей — был уличён в предательстве, и вместе с остальными отъехал в подвалы Лубянки. А вот Николай — его сын, ни о чём даже не догадывался. А учится он на параллельном с нами курсе. И вот ещё вчера на него начали наезжать как преподаватели, так и ребята с курса. Мол, ты — сын врага народа.

— А он чего? — поинтересовался Борис, который, как оказалось, пропустил весь этот ажиотаж. — Я ж его знаю, он — нормальный парень.

— Да в том-то и дело, — я видел, что Илья не для красного словца рассказывал, он хотел в нашем лице найти соратников в данном конкретном деле. — Он говорит, что тот давным-давно дома не появлялся, их брак с матерью — чистая фикция, и вообще сам он — убеждённый сторонник императора, что правда. Всё от первого до последнего слова. Но, несмотря на это, создали целую группу во главе с преподавателем моральных принципов магии, которая поставила своей целью изгнать Николая из академии. Некоторые в прямом смысле поставили условие: или я, или он, а среди них есть очень высокие фамилии.

— Да, неоднозначная ситуация, — подтвердил Слава, с лица которого слетела улыбка, как только начали обсуждать эту тему. — Но сын за отца не должен отвечать. Тем более, там отец чисто по номиналу.

— В том-то и дело, — кивнул Потёмкин, ударив ребром ладони по столу, при этом он задел вилку, и она, сделав несколько оборотов, воткнулась в стол рядом с рукой Ирины, но всё это осталось почти незамеченным остальными. — Поэтому мы создали свою группу для защиты Денисова. А потом оказалось, что у нас есть ещё несколько ребят, оставшихся вчера без отцов. И большинство из них понятия не имели, в чём замешаны их родители.

— Это можно утверждать на сто процентов? — поинтересовался я, понимая, что Ильёй сейчас движет внутренний огонь, который в некоторых случаях может и ослеплять.

— Мы защищаем только тех, кто согласился пройти мозгоправа, а тот может подтвердить, правду говорит человек или врёт, — ответил мне Потёмкин, а затем кивнул каким-то своим мыслям и добавил. — Понимаю, что моя реакция может вызывать вопросы, но я действительно против огульного обвинения всех и каждого. Так борьба с настоящими преступниками легко может превратиться в охоту на ведьм и станет частью ещё чего-то более худшего, чем попытка государственного переворота.

Мне было сложно с ним не согласиться. И я тоже считал, что ни в чём не повинные дети не должны нести ответственность за своих родителей. Что мне казалось несколько натянутым — это то, что никто из детей не знал, чем занимаются их родители. Но я решил промолчать на этот счёт. В конце концов, в империи сейчас были задействованы все имеющиеся силы, чтобы нейтрализовать предательство.

— И чего же вы хотите? — спросил я напрямую, так как понимал, что этот вопрос за столом среди молодых ребят, которым больше интересны девичьи ножки, чем вопросы глобальной справедливости, появился неспроста. — Задавить количеством?

— Отнюдь нет, — ответил на это Илья и достал из-за пазухи несколько листов бумаги, свёрнутые вчетверо. — Завтра на балу будет сам император, и я хочу подать ему прошение, чтобы проработали закон и огородили от незаконного преследования детей изменников родине. А вас я попрошу подписаться, если вы разделяете мою позицию.