Путь марсиан

Поллен устал истолковывать бесцельные подергивания мышц; устал от этой ненужной встречи и всего, что ему наговорили.

А может, они тоже изучают его? Могли ли они по едва заметному беспокойству в глазах заметить охватившее его кислое раздражение?

«Проклятье, — подумал Поллен. — Зачем я сюда пришел?»

Так они и стояли втроем, ожидая, пока кто-нибудь что-нибудь скажет и им удастся перетащить через пропасть лет хотя бы кусочек общего прошлого.

Первым попытался Поллен.

— Ты по-прежнему занимаешься химией, Кейси? — спросил он.

— Да, по-своему, — угрюмо ответил Кейси. — Я не такой ученый, какими считаетесь вы. Работаю над средствами от насекомых для Е. Дж. Линка в Чэтхэме.

— Вот как? — сказал Уинтроп. — Да, ты говорил, что собираешься заняться инсектицидами. Помнишь, Поллен? Неужели мухи тебя по-прежнему преследуют, Кейси?

— Не могу от них избавиться, — проворчал Кейси. — Я в нашей лаборатории считаюсь лучшим подопытным существом. В моем присутствии на мух не действует ничего. Кто-то однажды сказал, что я привлекаю их запахом.

Полнен помнил, кто это сказал.

— А может… — начал Уинтроп.

Поллен почувствовал: надвигается! — и напрягся.

— А может, — закончил Уинтроп, — это проклятие?

Он улыбнулся, желая подчеркнуть, что это шутка и прошлые обиды забыты.

«Черт, — подумал Поллен, — у них даже слова не изменились».

И прошлое вернулось.

— Мухи, — сказал Кейси, отмахиваясь и пытаясь прихлопнуть хотя бы одну. — Ну надо же! Почему они не садятся на вас?

Джонни Поллен расхохотался. Тогда он часто смеялся.

— Все дело в запахе, Кейси. Ты можешь стать находкой для науки. Выясни природу вызывающих запах химикатов, перемешай с ДДТ, и получится лучшее в мире средство от мух.

— Прекрасно. Чем же я, по-твоему, пахну? Мушиной самкой во время течки? Просто нелепо, что они выбрали меня, когда весь мир — сплошная навозная куча!

Уинтроп нахмурился и назидательно произнес:

— Запомни, Кейси, в глазах творца красота не самое главное.

Кейси не снизошел до ответа. Вместо этого он обратился к Поллену.

— Знаешь, что мне сказал вчера Уинтроп? Он сказал, что эти чертовы мухи — проклятие Вельзевула.

— Я пошутил.

— Почему Вельзевула? — спросил Поллен.

— Получается игра слов, — пояснил Уинтроп. — Это одно из многочисленных презрительных прозвищ, которыми награждали древние евреи чужих богов. Имя состоит из двух частей: Ваал, что значит бог, и зевув, то есть муха. Бог мух.

— Ладно, Уинтроп, только не говори, что ты не веришь в Вельзевула.

— Я верю в существование зла, — твердо произнес Уинтроп.

— Нет, в Вельзевула. Живого. С рогами, с копытами.

— Ничего подобного, — еще жестче ответил Уинтроп. — Зло краткосрочно. И в конце оно должно проиграть.

Поллен неожиданно резко сменил тему:

— Между прочим, я буду делать дипломную работу у Винера. Позавчера мы с ним поговорили, и он меня берет.

— Да ты что? Здорово!

Уинтроп засиял и похлопал Поллена по плечу. Он всегда охотно радовался успеху других людей. Кейси часто отмечал это его свойство.

— Винер — кибернетик. Ну что ж, главное, чтобы вы друг друга вытерпели.

— А что он думает о твоей идее? — продолжал Уинтроп. — Ты ему рассказал?

— О какой идее? — спросил Кейси.

Поллен не хотел, чтобы Кейси знал слишком много. Но теперь, когда сам Винер познакомился с его замыслом и сказал, что это интересно, сухой ядовитый смешок Кейси был ему не страшен.

— Да ничего особенного. В общих словах речь идет о том, что эмоции, а не интеллект или разум, являются основой нашей жизни. В некотором смысле это очевидно. Невозможно определить, о чем думает ребенок, даже если он действительно думает, зато сразу видно, когда он сердится, пугается или радуется. Понятно?

То же самое с животными. Любому ясно, когда собака довольна или кошка испугана. Суть в том, что мы, попав в их обстоятельства, испытывали бы точно такие же эмоции.

— Ну? — насмешливо спросил Кейси. — И что дальше?

— Пока не знаю. Сейчас я могу лишь утверждать, что эмоции универсальны. Теперь предположим, что нам удастся правильно проанализировать все состояния людей и близких человеку животных, после чего приравнять их к видимой эмоции. Не исключено, что мы обнаружим тесное соответствие. Например, может выясниться, что эмоция А всегда вызывает за собой движение Б. Тогда мы сумеем применить эту теорию к животным, о чьих эмоциях нам трудно догадаться. Например, к змеям или крабам.

— Или мухам! — воскликнул Кейси и злобно хлопнул себя по плечу, после чего с торжественной яростью вытер ладонь. — Давай, Джони, — продолжал он. — Я буду поставлять мух, а ты веди эксперименты. Мы выступим основателями науки мухологии и приложим все силы, чтобы избавить мух от неврозов. В конце концов, мы будем добиваться счастья для большинства, разве не так? Мух гораздо больше, чем людей.

— Хорошо, хорошо, — вздохнул Поллен.

— Слушай, Поллен, — поинтересовался Кейси, — а ты пытался заняться своей странной идеей? То есть мы все, конечно, знаем, что ты у нас кибернетическое светило, но я не читал твоих трудов. Существует так много способов убивать время, что некоторыми приходится жертвовать.

— Какой идеей? — равнодушно спросил Поллен.