Путь марсиан

— Ерунда! — воскликнул я. — Суть новой ситуации в том, что мы искусственно производим все необходимые пищевые факторы и, в конце концов, можем вообще полностью перейти на синтетическую пищу. И нет никаких причин полагать, что нам не удастся найти средства предотвращения или лечения рака.

Троттер встал. Кофе он допил, но все еще держал чашку в руке.

— Хорошо, вы говорите, что мы зашли в тупик. Но что, если все это было принято в первоначальные расчеты? Творец был готов потратить триста миллионов лет, чтобы динозавры развились так или эдак, лишь бы ускорить развитие человека — во всяком случае, по вашим словам. Почему же он не в состоянии измыслить ситуацию, в которой человек использовал бы свой интеллект и контроль над окружающей средой, чтобы подготовить следующий ход в игре? Вдруг это наиболее интересный бильярдный удар?

Тут уж растерялся я.

— О чем вы?

Троттер улыбнулся мне:

— Я просто подумал, что дело не в простом совпадении и что, возможно, грядет новая раса, а старая сходит со сцены только благодаря эффективной работе этого церебрального механизма. — Он постучал себя по виску.

— Как так?

— Поправьте меня, если я ошибаюсь, но ведь ядерная физика и кибернетика одновременно захватывают все новые высоты, не так ли? Разве мы не одновременно изобретаем водородные бомбы и мыслящие машины? Что это — совпадение или часть Божьего Промысла?

Вот, пожалуй, и все об этом разговоре в обеденном перерыве. Начался он моими логическими построениями, но с тех пор. я все чаще задумываюсь.

ДЕНЬ ОХОТНИКОВ

Все кончилось в тот же вечер, что и началось. Тогда я затрепыхался; до сих пор беспокоюсь.

Ну, так вот. Джо Блох, Рей Меннинг и я сидели за своим любимым столиком в забегаловке, перед нами весь вечер, много болтовни и все такое.

Начал Джо Блох. Он что-то такое сказал об атомной бомбе, что, он думает, с ней нужно сделать, и кто бы мог сказать пять лет назад. А я сказал, что много парней думали об этом пять лет назад, и рассказов написали порядочно, а теперь им за газетными заголовками не угнаться. Все это привело к общему трепу о том, что бывают возможны самые невероятные вещи, и много «например» было при этом пущено в ход.

Рей сказал: он слышал от кого-то, что какой-то ученый, большая шишка, отправил брусок свинца назад во времени, то ли на две секунды, то ли на две минуты, то ли вообще на тысячную секунды — он не знает точно. Он еще сказал, что ученый никому не рассказывает: боится, что не поверят.

Тут я, конечно, спросил, а он-то откуда знает. У Рея приятелей навалом, но я их всех знаю, и ни у кого знакомых шишек-ученых нет. Но он говорит: неважно, от кого, не хочешь — не верь.

И ничего нам не оставалось делать, как потолковать о машинах времени, и как ты отправляешься назад и убиваешь собственного дедушку, и почему никто из будущего к нам не приходит и не говорит, кто выиграет следующую войну, и будет ли следующая война, и останется ли кто на Земле после нее. Кто бы ни выиграл.

Рей сказал, что здорово было бы знать победителя седьмого заезда, когда идет шестой.

Но Джо решил по-другому. Он сказал:

— У вас, парни, на уме только войны да скачки. А я любопытен. Знаете, что бы я сделал с машиной времени?

Конечно, мы захотели узнать, чтобы потом вдоволь над ним поржать.

Он сказал:

— Если бы у меня была машина, я бы отправился назад на пять или там пятьдесят миллионов лет и посмотрел, что стало с динозаврами.

Вот это дал! Мы с Реем решили, что толку в этом никакого. Рей сказал, что кого интересуют динозавры, и я — что они годны на то только, чтобы оставить груды скелетов; знаете, всякие придурки ходят по музеям и на них смотрят; и хорошо, что они убрались: место для людей освободили. Конечно, Джо тут же сказал, что некоторых своих знакомых — тут он на нас поглядел он бы сменял на динозавров, но нам-то что с того?

— Вы, тупые башки, только и знаете, что ржать, будто что понимаете. У вас никакого воображения, — сказал он. — Динозавры — это здорово! Их были миллионы всяких — большие, как дом, тупые тоже, как дом — повсюду. И вдруг, в один миг, вот так, — он щелкнул пальцами, — они исчезли.

Как это, захотели мы узнать.

Но он только прикончил пиво и помахал Чарли, чтобы тот принес новое. Помахал монетой, значит, заплатит. И пожал плечами.

— Не знаю. Вот это я бы и хотел узнать.

Вот и все. На этом мы бы и кончили. Я бы что-нибудь сказал, Рей добавил бы что потешное, мы бы еще заказали пива, и разговор пошел бы о погоде, о Бруклинских Ловкачах, потом мы бы сказали «пока» и даже не думали бы о динозаврах.

Но не вышло, и теперь эти динозавры у меня из головы не выходят, меня с них тошнит даже.

Потому что алкаш за соседним столиком поднял голову и сказал:

— Эй!

Мы его не заметили. Мы, как правило, не связываемся с незнакомыми в баре. У меня хватает своих забот, никаких алкашей не нужно. Перед этим парнем стояла бутылка, наполовину полная, в руке он держал стакан, наполовину пустой.

Он сказал:

— Эй!

Мы все посмотрели на него, и Рей высказался:

— Джо, узнай, что ему нужно.

Джо к нему сидел поближе. Он отклонил стул назад и спросил:

— Чего нужно?

Алкаш ответил: